Есть еще одна причина, почему появилась эта повесть. Джон однажды сказал мне: «В моей юности ко мне приходило осознание, что наша серая действительность не развивает меня. Почти полное отсутствие художественных, культурных ценностей, книг – вот тогда вообще почти не было в нашем двадцать втором веке – это угнетало меня, Рей…» По поводу причин всего этого вы, конечно, узнаете ниже. Хотя все это и так лежит на поверхности, и вы сами будете догадываться о них, прочитав первые главы. Хотелось бы еще добавить немного своих мыслей.
Возможно, если бы наши предки прочли эту повесть, то не поверили бы миру, который здесь описан, нашему миру, сказали бы: «Это утопия!» Утопия – несбыточная мечта, на самом деле такими кажутся почти все мысли по поводу будущего, однако мы не можем подтвердить свои сомнения, потому что «будущее», как горизонт, всегда ускользает, оставляя лишь холодное и суровое настоящее. И стоит тебе лишь немного отвернуться, как настоящего уже нет, ушло, уплыло в далекое прошлое. И ты вновь смотришь на горизонт, и цикл повторяется.
Ну вот, вроде все сказал, что хотел сказать, так что теперь со спокойной душой отдаю данную рукопись на публикацию.
P.S. Опубликовано с согласия Великого Хранителя и Совета Шести городов. Еще хотел бы передать благодарность моему другу Шону за то, что оказал поддержку и помог опубликовать дынную повесть.
Рей Лювицкий, ректор
Университета по Изучению ИИ им. Т. Ансверберга, г. Примусбург, Новый мир, планета Земля
Пролог
В лесу
14 марта. Темнело. Солнце только что зашло, постепенно вечерний холод обступал меня. Я развел небольшой костер на опушке этого огромного и дикого леса, казалось, ничего не предвещало беды…
Когда я вышел к этому лесу из какой-то заброшенной деревни, он казался огромной темно-красной стеной. Этот сосновый бор был настолько большим, что, заходя в его царство – царство могучих, но аномальных деревьев и мутантов, которые лишь отдаленно напоминали то, чем они были до Раскола, – становится действительно жутко. А сосны были необычны настолько, что их кроны были слегка красными, даже немного рыжими, и никто не знает, из-за чего. Были они и весьма высокие, около 20—30 метров в высоту. Да, пуща была жуткая, но самое страшное это не деревья и медведи со слона, но тишина, а особенно ночью… Как раз об одной из таких ночей я и хочу рассказать.
Как я уже сказал, я только что вышел из старой, всеми забытой и оставленной деревни, я был измотан и поэтому решил устроить привал. Я начал жарить дичь, которую как раз убил перед этим в пустошах. Под кроной этих сосен и кедров было теплее, чем в этих хладных и голых степях, где деревьев ничтожно мало, я не жалел, что покинул эти морозные равнины. После, когда уже пришла темная и глубокая ночь, а я уже доел своей ужин и хотел хоть немного подремать, я услышал их.
Тихие голоса, они словно перешептывались за этой лесной стеной, вначале я подумал, что это сон, я резко встал и начал прислушиваться, однако голоса никуда не исчезли. Я всмотрелся в лес, тот уже не казался рыжим – нет, эта была черная бездна. И пока я смотрел в эту бездну, она смотрела на меня. Голоса приближались, становились четче, но я все равно не понимал, о чем они шепчутся. Это был незнакомый мне язык – нет, этот язык был не человеческим… Любопытство и стремление хоть как-то повлиять на ситуацию заставили меня войти в это царство тьмы. И тьма обступила меня, дикий древний страх пробуждался во мне, тот, что отпугивал древних людей от гремучих лесов. Недаром столько жутких сказок о лесных глубинках. Я взглянул вверх, и мои глаза уловили небольшие желтые блестящие огоньки. Это были огромные желтые глаза, их была тысяча, они смотрели со всех сторон. Как только я повернулся бежать обратно, чтобы поскорее убраться из этого проклятого рыжего леса, один из них бросился на меня, огромный, ростом с мелкого шакала, паук кинулся на меня, как волк на овечку. В шоке я отбросил его со всей силой, что у меня была, выхватив впопыхах ружье, я выстрелил в этого черного как уголь паука. Выстрел отбросил его назад, но не убил. Я выскочил из леса, взял какую-то ветку, порвал рукав своей куртки, обмотал получившейся тряпкой ветку, облил ее бензином, который как раз нашел в той заброшенной