– С чего ты взял?
– Разве не похож?
– Никогда не слыхивал ни про какой «Кладезь Духа».
– Место ожидания, где те, кто некогда обладал плотью, дожидаются своего часа, – говорю я, прикасаясь к его плечу.
Песок – словно огнедышащие угли, а корабль в полуденном зное – будто пламенеющее серебро, и я наслаждаюсь жарой. Раздаются звуки моих шагов по хрусткому песку. Я прислушиваюсь. Шумит ветер. Солнце выжигает равнины. Я обоняю запах ракеты, закипающей на солнцепеке. У меня над головой входной люк.
– Где Риджент? – спрашивает кто-то.
– Я видел его возле колодца, – отвечаю я.
Кто-то побежал к колодцу. Меня охватывает дрожь. Мелкая, глубинная, постепенно нарастающая дрожь. И я впервые ее слышу, словно она тоже пряталась в колодце. Голосок, взывающий из моего нутра, тоненький и боязливый, кричит:
– Выпусти меня, выпусти меня!
И такое ощущение, будто нечто пытается высвободиться, колотится в двери лабиринта, мечется по мрачным ходам и коридорам, издает вопли, вызывая эхо.
– Риджент в колодце!
Все бегут. Все пятеро. И я бегу, но теперь уже мне нездоровится и меня сильно знобит.
– Он, наверное, упал. Джонс, ты же был рядом с ним. Ты видел? Джонс? Да не молчи же ты!
– Что с тобой происходит, Джонс?
Меня так безудержно трясет, что я падаю на колени.
– Он болен. Помогите мне с ним справиться.
– Солнце.
– Нет, не солнце, – бормочу я.
Они укладывают меня на землю, и судороги пробегают по моему телу, словно землетрясения, и глубоко запрятанный во мне голос кричит:
– Джонс – это я, я. А не он. Не он. Не верьте ему. Вытащите меня! Вытащите меня отсюда!
И я смотрю вверх на фигуры, склонившиеся надо мной, и мои глаза сверкают. Люди прикасаются к моим запястьям.
– Сердце у него барахлит.
Я смежил веки. Крики прекратились. Дрожь улеглась.
Я встаю, словно в прохладном колодце, свободный.
– Он умер, – сказал кто-то.
– Джонс умер.
– От чего?
– Похоже на шок.
– Какой такой шок? – говорю я, и вот уже меня зовут Сешнс, мои губы шевелятся уверенно, и отныне я командую этими людьми. Я стою среди них и разглядываю тело, остывающее на песке. Обеими ладонями я хлопаю себя по голове.
– Командир!
– Ничего страшного, – выкрикиваю я. – Просто головная боль. Сейчас пройдет. Вот. Уже, – шепчу я. – Прошла.
– Вам лучше избегать солнца, сэр.
– Да, – говорю я, глядя на Джонса. – Нельзя было нам сюда прилетать. Марсу мы не по нраву.
Мы относим тело к ракете, и новый голос из моих глубин начинает требовать вызволения.
– На помощь! Помогите! – это где-то глубоко, во влажных недрах тела. – На помощь! Помогите! – доносятся из кровеносных горизонтов мольбы и стенания.
На этот раз приступ озноба настиг меня гораздо раньше. Держать себя в руках стало труднее.
– Командир, вам лучше отойти