За прошедшее десятилетие наша страна стала гораздо сильнее, а Путин стал куда более прямо высказываться о тех ценностях, которые значимы как лично для него, так и для всего российского народа. Скрывать их больше не требуется. В 2012 году во время очередного обращения к Федеральному собранию Владимир Путин заявил: «Мне больно сегодня об этом говорить, но сказать я об этом обязан. Сегодня российское общество испытывает явный дефицит духовных скреп ‹…› дефицит того, что во все времена делало нас крепче, сильнее, чем мы всегда гордились». После этих слов Путина понятие «духовные скрепы» прочно вошло в российский политический дискурс. По значению духовные скрепы безусловно близки моральным ценностям, но всё же это более широкое понятие.
Владимир Путин в своих выступлениях часто обращается к ценностному ряду. Вслед за ним этот вопрос поднимают и другие политические деятели. Таким образом, вопрос традиционных российских ценностей за последние годы прочно вошёл в политический лексикон, но, в то же время произошло и некоторое размывание этого понятия. Споры о том, что именно входит в перечень традиционных для России ценностей, не менее остры, чем споры о том, нужны ли России вообще какие-то свои специфические ценности, отличные от «общечеловеческих», к которым так любят обращаться на Западе.
Ценности нашего общества – главная тема этой книги. Мы попробуем разобраться, что входит в актуальный для России ценностный ряд, в каких аспектах жизни нашего общества эти ценности проявляются, в чём их отличие от ценностного ряда стран Запада.
Каждая глава посвящена одной из ценностей, присущих российскому обществу и тому, как она воплощается в политике Владимира Путина.
Глава I посвящена феномену Новых медиа и их роли в новой России. Ценность, о которой пойдёт речь, – «Открытость».
Открытость – одна из ключевых ценностных установок современного мира. Согласно учению австрийского философа Карла Поппера, в мире противостоят друг другу два типа обществ – открытые, основанные на свободе информации и свободе мнений, и закрытые, основанные либо на традиции, либо на авторитарном диктате.
Современные попперианцы, включая влиятельного Джорджа Сороса, традиционно отождествляют с открытым обществом западные демократии, а с закрытым – советскую систему. А после её краха – различные лидерские режимы, включая и российский при Путине.
Но в этой модели присутствует важное допущение: само по себе повышение уровня открытости, в том числе за счёт массового проникновения и распространения цифровых коммуникационных технологий, должно неизбежно ослаблять традиционалистские и авторитарные системы, заменять их режимами западного образца. Такова, в частности, механика «цветных революций».
Путинская Россия оказалась неожиданным и необъяснимым исключением. По мере распространения технологий и повышения «открытости» поддержка власти гражданами не уменьшалась, а увеличивалась. Как и влияние во внешнем мире, когда уже и ведущие страны Запада говорят о «русских хакерах» и «русской пропаганде» как факторе даже своей внутренней политики.
Задача этой главы – дать ответ на вопрос: почему это произошло? Действительно ли Россия является таким уж «закрытым» обществом, удерживаемым традицией и авторитарным управлением? Нет ли ошибки в самой модели? Что именно внешние и внутренние наблюдатели упускают из вида, наблюдая путинскую систему власти?
Глава II расскажет о среднем классе и о том, каким он мог бы стать. Основная ценность, раскрываемая в этой главе, – «Ответственность».
Среднему классу после перестройки отводилась особая роль в политическом дискурсе страны. Интересы и чаяния этого обширного класса определяли политические цели государства.
Становление и развитие среднего класса было важнейшим условием для благополучного перехода к рыночной экономике после преодоления последствий «лихих девяностых». Во второй половине нулевых средний класс виделся главным инструментом превращения «примитивной сырьевой экономики» в экономику инновационную.
Эта глава даёт ответ на вопросы: почему прослойка офисных сотрудников так и не стала «средним классом»? Почему «Новые сердитые» смогли объединиться в декабре 2011-го, однако никому из лидеров оппозиции не удалось сформулировать для них программу? И кто в конце концов стал основой для формирования нового среднего класса?
Глава III посвящена крымскому консенсусу, и речь в ней пойдёт о «Преемственности».
Воссоединение Крыма с Россией не стало внезапным. Это результат многолетнего идеологического и политического курса, который избрал Владимир Путин. В 2005 году в интервью немецким журналистам Президент отмечал, что распад СССР стал трагедией для 25 миллионов людей, которые внезапно проснулись в другом государстве, хотя идентифицировали себя как часть русского народа.
Однако