Дошкольное
Дом стоял возле железной дороги. Не совсем рядом, а чуть в глубине, метрах в ста. Когда-то, задолго до моего рождения, когда пути еще только строили, экскаваторы чтобы выровнять площадку под рельсы, вынули грунт, а огромные бульдозеры разравняли его по поверхности. Так я думал, когда был маленьким, а уже позже узнал о том, что в то время такой строительной техники не было и все работы выполнялись вручную: лопатами, кирками, тачками и носилками, и строилась Курская железная дорога силами солдат и вольнонаемных. Глина, вынутая при строительстве, покрывала половину нашего участка и на такой земле все очень плохо росло. Зато на второй части был чернозем и там дедушка устраивал парники с огурцами и помидорами.
Участок дед со своим братом-близнецом получил в конце сороковых по решению поселкового совета. Оба они были военными и у каждого было по трое детей. Семьи только вернулись из эвакуации и надо было как-то обустраиваться. До войны они жили в деревне, что в семи километрах от станции, но там было очень уж тесно, да и школы не было. Дом построили деревянный, но по тем временам большой и просторный. Закончив со строительством жилья, дед принялся за закладку будущего сада. Он рыл большущие ямы, укладывал в них торф, навоз, перегной, мешал все с черноземом и высаживал яблони: золотую китайку, грушовку, коричную полосатую, белый налив, пепин шафранный, два штрифеля и две антоновки. Еще были две груши: бессемянка и чижовская, а также вишни и сливы. Из кустарниковых: черная и красная смородина, крыжовник трех сортов и малина.
К моменту моего появления на свет, а именно к началу 1960 года, дед демобилизовался и мог уделять уходу за садом больше времени. За несколько месяцев до моего рождения в доме появился мой отец, который женился на матери. В течение пятидесяти пяти последующих лет я считался на месяц недоношенным. Не могли же они меня зачать до свадьбы. И только совсем недавно мать, наконец, правильно посчитав месяцы, прошедшие со дня брако- сочетания и до дня моего рождения, с удивлением отметила, что срок вполне нормальный и я был реабилитирован.
Рожать меня родители поехали на электричке. Когда начались схватки, отец было побежал в амбулаторию, что на той стороне железной дороги, но мать боялась оставаться одна. Тогда, одевшись, все-таки, январь, они пошли вместе. Когда переходили железку, увидели, что идет поезд. Отец помог матери забраться на платформу и перелезть через ограждение, и уже через час они были на Курском вокзале. Тут мамка поняла, что я слишком уж настойчиво прошусь наружу и вокзальные служащие вызвали скорую помощь. Так что я удостоился чести родиться на Пироговке.
Уже к концу зимы домашние поняли, что жить совместно с вечно орущим кульком становится нестерпимо и задумали увеличить жилую площадь. Получив разрешение в поссовете, стали готовить стройматериалы. Кирпич был привезен с Сухаревки. Там, как раз, сносили здание дореволюционной постройки и стены, что были в подвале, разрешили разобрать и вывезти. Новый дом строили вокруг старого, так, чтобы можно было где-то жить. Проблемой стала береза, растущая прямо впритык к дому. Свалить ее без разрешения властей было нельзя. Но, как-то под вечер, отец с дедом, потихоньку, стараясь не привлекать внимания, ее все же спилили под самый корень. Мелкие ветки под покровом ночи вынесли за пруд, к лесу; крупные разделали на дрова и убрали на чердак в сарае, а ствол поделилили на три части и закопали в огороде. Ранним утром бабушка собрала все опилки в бак, а отец привез и высыпал на комель несколько тачек песка. Часам к одиннадцати в калитку вошла комиссия из поссовета, вызванная бдительными соседями. Обойдя участок, заглянув в дом и сарай, но не найдя состава преступления, они ушли.
Сколько себя помню, на железной дороге постоянно меняли то рельсы, то шпалы, а то и все вместе. Новые клали, а старые откладывали в сторону и собирали спустя дня два-три. Один из таких рельсов, под причитания бабки о том, что нас всех посадят, отец с дядькой и дедом и умыкнули под покровом ночи. Дотащить целый было нереально, или надо было приглашать помощников. Соседи по понятным причинам отпадали. Привлекать кого-то со стороны тоже было опасно. Ночью, отец, словно партизан, прихватив ножовку по металлу, отправился на дело. Железную дорогу не то, чтобы охраняли, но на противоположной стороне обычно разгружали вагоны с сыпучими материалами и потому там высились горы силиката для кирпичного завода, торфа, угля, щебня, песка. Время от времени за всем этим добром приглядывали работники станции. Кроме них следовало опасаться машинистов проходящих поездов. Они тоже могли сообщить о злоумышленниках, расхищающих социалистическую собственность. Тем не менее, отец распилил рельс пополам и родственники оттащили обе части на участок, где и закопали на время рядом с березой. Потом их положат в качестве переводов под половые доски, где они и покоятся по настоящее время. Так был построен новый дом. Половину моего деда разделили еще раз пополам и одна из частей досталась моим родителям. Терраса была общей, а далее две двери, обшитые кожзаменителем. И жилая половинка нашей семьи состояла из кухоньки с печкой из кирпича, маленькой проходной комнатки, считавшийся моей и оборудованной письменным столом и стулом-