опять покров; последний раз.
а может, только в крайний
среди октябрьских разпрекрас
сверкает образ райский.
пришёл покров, но снега нет,
зато – покой и воля
и сотворённый богом свет
и озеро и поле;
и омофора девы щит
и на ладонях – церковь…
пускай земля сегодня спит,
огонь души – не меркнет.
настанет срок – падут снега
с небесной чистотою,
покроют зяби и стога
с наивной простотою,
и белым саваном – погост,
и холодом – до срока…
пусть я в деревне только гость,
но счастлив как сорока!
подражание джону китсу
смешно устроен человек:
поел, и мир ему прекрасен.
на солнце стало много пятен?
так мы едва живём и век!
он любит тех, кто лжёт ему:
так странно мир его устроен.
поёт, поэтами утроен,
он листопаду жёлтому.
и суеверен и жесток,
бежит он чувства и рассудка
и говорит, что жизнь есть шутка,
кладя поклоны на восток.
короткой жизни ровно треть
он спит в мечтаниях наивных
и ищет счастья в летних ливнях
и называет небо «твердь».
люблю
святая осень, мыслей чистота!
люблю твои задумчивыя взоры
и искренния с богом разговоры
и безконечныя – воистину – просторы,
в которых вольно дышит красота…
а солнца свет! хоть редок, но звончей;
хрустит ледок на отражённом небе,
вдали тревога о насущном хлебе
и, словно бы справляя службу в требе,
журчит в лесу невидимый ручей.
я здесь живу и радуюсь всему,
благодарить за всё и я умею
и, уподобясь фету или мэю,
легко прощаюсь с юностью моею
и жду, как смерть, грядущую зиму.
светлая энергия
она ушла, уехала, уплыла
на веки вечные в неведомый мне край;
она была, и с нею вместе было
то, чем наполнен, верно, божий рай.
она меня заставила быть лучше
своим уходом, смертию своей,
но с нею, всё же, было бы сподручней
мне пережить до гибели моей.
сегодня вновь на родине крещенье,
освящены и воздух и вода,
сейночи вновь всем людям – всепрощенье.
но слышен плач под толщиною льда…
ветры
усилился ветер – усилил ли чувства,
прибавил ли силу и правду искусства?
очистил ли страшные воспоминанья,
улучшил ли наши о родине знанья?
меняется снова у речки погода;
наверное, ждут нас метели в полгода,
и ветер мы этот помянем с улыбкой,
и скажем, что страх этот был нам ошибкой…
и всё же, и всё же – волнительно очень,
когда наполняется ветрами осень!
на холсте стола
здесь страха нет, что я один в квартире,
и что меня по запаху найдут.
здесь я в миру, и даже с миром в мире;
как у христа за пазухой я тут.
но всё равно – меня не оставляет
смертельный страх, особо наяву,
того, что срок, как день короткий, тает,
а я уже забыл – зачем живу?
молиться – да, хоть я и не умею
молиться так, как ты порой могла…
боюсь того, что сделать не успею
труда, что должен, на холсте стола;
и не помогут озеро и дали,
ни облака, ни светлые леса.
чего-то мне, как видно, недодали:
не то волненье, и не та слеза…
выпал снег
может статься, что нам не расстаться
ни