1799–1837
Лучший поэт двадцатого века
Закончился двадцатый век, и литературоведы всё энергичнее обсуждают: кто же в этом веке был самый-самый? Кто, например, был самый лучший поэт? Называется множество хороших поэтов. Но мы-то с вами знаем, что самый лучший поэт двадцатого века – Александр Сергеевич Пушкин. Только так, и никак иначе. Кому еще из живущих на земле так удалось своим словом одушевить, одухотворить все, что нас окружает? У Пушкина все живое, и живое навсегда. Всегда кот ученый ходит по цепи и сказки говорит, всегда золотой петушок кричит и хлопает крыльями при виде опасности, шапка-невидимка скрывает Людмилу, королевич Елисей ищет и находит царевну, из вод морских дядька Черномор выводит тридцать трех витязей, всегда «в синем небе звезды блещут, в синем море волны хлещут». У Пушкина жива вся природа: зеркальце говорит правду; верный пес Соколко старается отвести беду от царевны и не может, но хотя бы показывает братьям, отчего царевна умерла, и показывает это ценой своей жизни; в море, в котором живет золотая рыбка, вначале спокойно, потом, по мере того как возрастает жадность старухи, оно хмурится, волнуется, оно гневается и чернеет, и мы воспринимаем наказание старухи («перед нею разбитое корыто») как торжество справедливости окружающего нас мира.
Читая Пушкина, мы становимся умнее и добрее. Как же он может так влиять на нас? Он говорит на том же языке, такими же словами, как и мы. Но таков его талант, что слова у него хотя те же, да стоят они в том единственном порядке, когда их не заметно, когда строчки растворяются – и мы видим то, о чем говорится: лебедь белая плывет; через леса, через моря колдун несет богатыря; могучий ветер гоняет стаи туч; месяц по небу идет, бочка по морю плывет… Мы читаем, читаем… Очнемся, дочитав, оглянемся – мы в своей жизни, нас окружает не сказочный мир, тревожный, непростой, но то, о чем мы прочли, уже в нас, в нашей памяти, в нашем сердце и помогает нам жить. Это же такая радость – все это написано на русском языке, в России, в той, которая нам всех милее и прекраснее.
Сказки Пушкина очень народны. Совершенно не случайно он слышал их в Михайловском, а написал в Болдине, то есть в самой глубине России. А две сказки: «О рыбаке и рыбке», «О золотом петушке» – взяты Пушкиным одна у немцев, другая у арабов. Но они под его гениальным пером стали настолько наши, настолько обрусели, что мы никак не можем признать их чужими. Именно об этой всемирной отзывчивости Пушкина, о свойстве русского таланта понимать всех, чувствовать боли, тревоги и радости мира говорил Достоевский в своей знаменитой речи о Пушкине.
Когда вы подрастете, вы прочтете и эту речь, и самого Достоевского, а уж у Пушкина-то сколько всего еще прочтете! Какие вы счастливые: у вас впереди и «Повести Белкина», и «Капитанская дочка», и «Медный всадник», и «Евгений Онегин», и «Маленькие трагедии», и сотни стихотворений, и прекраснейшие, душеполезные статьи и письма… И все это вы будете читать впервые. Мы, взрослые, уже только перечитываем. Но перечитывание – это тоже такая радость!
Для Пушкина нет сроков и времени.
Сказки
Рисунки Б. Дехтерёва
Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне лебеди
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
«Кабы я была царица, —
Говорит одна девица, —
То на весь крещеный мир
Приготовила б я пир».
«Кабы я была царица, —
Говорит ее сестрица, —
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна».
«Кабы я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря».
Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрипела,
И в светлицу[1] входит царь,
Стороны той государь.
Во всё время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.
«Здравствуй, красная девица, —
Говорит он, – будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября.
Вы ж, голубушки-сестрицы,
Выбирайтесь из светлицы,
Поезжайте вслед за мной,
Вслед за мной и за сестрой:
Будь одна из вас ткачиха,
А другая повариха».
В сени вышел царь-отец.
Все пустились во дворец.
Царь недолго собирался:
В тот же вечер обвенчался.
Царь Салтан за пир честной
Сел с царицей молодой;
А потом честны́е гости
На