– Прости меня.
– Считай, что простил. Мы же друзья? Друзья, да?
– Да. Я не хочу ментов. Хочу, чтобы всего этого не было.
– Хех. Это уже есть, брателло. И ничего тут не поделаешь. Не исправишь, вот оно что.
– Не называй меня так. Брателло… Дурацкое слово.
– Не нравится, да?
– Да.
– А мне – так в самый раз. Ты накосячил, брателло. Ты – убийца.
– Это был несчастный случай. Несчастный случай. Несчастный случай.
– Стукнись башкой о камень, полегчает.
– Ты ведь подтвердишь это, да?
– Конечно. Так и скажу. Брателло Шух не так чтобы очень виноват. Ну, зазвал девчонку в лес. Просто проверить, на что она пойдет ради него. Шух ведь у нас знаменитость, а ради знаменитости – чего не сделаешь? Она ведь могла и не пойти, так?
– Да! Свободно могла не пойти.
– За руки ее не хватали.
– И в мыслях не было.
– Сучка, да?
– Сучка! Сучка!
– Конченая сука. Любительница покрутить динамо. Больше всего таких ненавижу. Сказала «а», говори «б». И избежишь ненужных проблем. Верно?
– Так и есть, Акела. Так и есть! Она сама во всем виновата. Сама!
– Не ори. Чего теперь орать? Дело сделано. Ты ее убил.
– Это был несчастный случай! Ты же сам все видел.
– Нет. Не видел.
– Ты же… Ты же сам подначивал! Гад! Га-аад!..
– Опять за свое?
– Прости. Прости, пожалуйста.
– Я не видел, но готов подтвердить все, что ты скажешь. И Мокша подтвердит. Он, конечно, дурачок, но дуракам как раз верят. Больше, чем умникам. Больше, чем знаменитостям. Уж не знаю, почему так. Мы подтвердим, брателло, не вопрос. Весь твой лепет про несчастный случай подтвердим. Но только это не поможет.
– Нет?
– Не-а. Потому что она мертвая – в тех кустах. Кина не будет, брателло Шух. Конец ему. Забудь о нем навсегда.
– Не хочу я забывать.
– А придется. Карьера твоя накрылась, тут к гадалке не ходи. Кто станет смотреть фильм с убийцей в главной роли? Разве что Мокша. Но Мокша – дурачок. А остальные – не дураки.
– Ты ведь поможешь мне, Акела?
– С чего бы?
– Мы друзья. Друзья. Ты сам это сказал.
– А ты что думаешь?
– Так и думаю. Мы друзья.
– До тех пор, пока лето не кончилось?
– Нет. Нет!
– До тех пор, пока съемки не свернули?
– Навсегда, Акела. Навсегда. Помоги мне. Скажи, что делать.
– Если ты забудешь, что сказал…
– Я не забуду.
– Если забудешь – я напомню.
– Не придется напоминать.
– Лады, брателло. Иди, копай.
– Не понял?
– Зароем сучку, как будто ее и не было. Чего непонятного?
– Как будто и не было, да. А… если ее найдут?
– Не найдут. Места здесь глухие. И с войны много чего в земле осталось: наступишь случайно – на молекулы разнесет. Или… что там меньше молекул?
– Не знаю. Атомы.
– Во! Умник, да?
– Нет.
– Ну, не важно. А важно, что лишний раз сюда соваться резона нет. Иди, копай, умник.
– Руками?
– Нет, за лопатой сгоняем. Может, тебе еще экскаватор подогнать?
– Вряд ли получится… руками.
– Получится. Земля мягкая, всяких палок полно. Справишься.
– Ты… не поможешь мне?
– Я и так уже помог тебе, брателло.
– А Мокша? Может, он…
– Нет. И надо решить, что делать с сопляком.
– Он будет молчать…
– Иди, копай.
– Просто не трогай его. И Мокша пусть не трогает.
– Никто его не тронет. Не волнуйся. Никто его не тронет, кроме тебя.
– Что… ты имеешь в виду?
– Ты должен решить и эту проблему. Вот что.
– Нет никакой проблемы…
– Она есть, брателло. Если малолетка откроет пасть – ее будет не захлопнуть. А он откроет. Стопудово.
– Не факт.
– Хочешь испытать судьбу?
– Я поговорю с ним. Он привязан ко мне…
– Сучка тоже тобой восхищалась. И что мы имеем в сухом остатке?
– Это не одно и то же. Это – совсем другое. Совсем.
– Ну да, ну да. Сколько ему?
– Я не знаю точно. Может, семь. Или около того.
– Хреново. Я в семь