* * *
Свистят ветра, направленные к югу,
горит багровая заря.
Иду одна по кромке круга,
по мелководью бытия.
Раз сто споткнусь не понарошку
(ну не судьба мне пировать!)
И эту жизнь, что ту матрёшку,
мне воедино не собрать.
Чего я жду? Звонка? Знаменья?
Нужду полынную держа…
Она от белого каленья
до лучезарности дошла.
Взойдя из пепельного хлама,
стоит, соцветием маня.
Ты научи держаться прямо,
Полынь – красавица моя!
Чтоб я прошла и не споткнулась
по бездорожью, по кривой,
чтоб белым светом затянулась
Вся полынья над головой.
* * *
Златокрылая осень с опавшими листьями шепчется.
Прохожу по дороге меж тонких прозрачных осин.
Отчего же душа (или что там?) на что-то надеется,
листопадом прикрыв обнажённость житейских седин.
Бабье лето, постой! Не сбегай безответно, безропотно.
Нам с тобой ещё есть и о чём говорить и молчать.
Моя женская зрелость с твоим настоявшимся опытом
пригодятся, когда не смогу безнадёжность унять.
Мне ещё предстоит подниматься тропинкой извилистой.
Спотыкаться и падать на холод гранитных камней.
Но прошу у судьбы – ни подарка, ни блага, ни милости…
Не озлобиться дай на ветру ускользающих дней.
* * *
Забываюсь и снова иду в никуда.
Перспектив никаких, как и смысла.
Виртуально встают небоскрёбы-года,
событийные даты и числа.
А сирень закипает, а кофе горчит.
Вьётся дым сигареты пахучий.
Чей-то взгляд вдалеке, нереальный почти…
Неужели мой давний попутчик?
И никак не пойму – почему же нельзя,
как и раньше, в коротенькой юбке
по перилам легко и без страха скользя,
совершать роковые поступки.
Ведь во мне ещё лета немереный срок
и душа за буйки заплывает…
Но старуха из зеркала крутит висок,
и расслабиться не позволяет.
* * *
Я жду чудес. Они меня не ждут.
У них свои разметки и лекала.
На глаз крою из ленточек-минут
подобие эдемского начала.
Какой простор для праздного житья!
Ни средств и ни поддержки не имея,
моё искусство кройки и шитья
достигло совершенства апогея.
И нет чудес. Есть – проходной итог
подлунных струй на ярмарке тщеславья.
И стражник, отпустивший под залог
пустое чувство самолюбованья.
О небо! Ниспошли мне благодать —
цветною нитью обереги вышить.
Всем страждущим попутчикам раздать,
и выдохнуть, и выдержать, и выжить!
* * *
РАЗГОВОР С ДУШОЙ,
Поговори со мной, Душа!
Поведай, где была вначале,
из скольких тел, вздохнув, ушла,
в моё по случаю причалив?
Янтарь всех жизней сохраня,
каких столетий помнишь дали?
И те – другие, до меня,
чем лоно вечности питали?
В обличье женском иль мужском,
под бренной оболочкой тлена,
в каких краях, под чьим крестом
горела ярко или тлела?
Задев собой историй вехи,
Познав беды и счастья вкус,
в двадцатом суматошном веке,
ты мне доверила свой груз.
Скользя по грани постулатов,
как в кадрах старого кино,
другие жизни проступают
во мне и бродят, как вино.
И эта связь единокровна.
Из глубины небытия
она восходит, словно зёрна,
на пашне зыбкого житья.
За краем сумеречной зоны,
в сомнамбулическом бреду
в архив