Поэтический номер. Дмитрий Косяков

ить обстановку и подготовиться к своему выступлению. У крыльца театра была оборудована небольшая сцена, на которой уже громоздилась звуковая аппаратура. Рядом стояла синяя палаточка звукооператора, и около нее топтались участники. Гранин попросил своего спутника Кольку немного подождать и подошел к сцене. Отыскать того, кто его пригласил, было легко: гитарист Тимофей отличался высоким ростом. Буквально вчера он, увешанный цепями, скакал по сцене местного рок-кафе под песню собственного сочинения «Я вольный волк», а сегодня в белом костюме и бабочке готовился выйти к публике с эстрадными хитами. Вид у Тимофея был прилизанный, даже пришибленный, хотя он и напускал на себя важность.

      Они пожали друг другу руки.

      – А не боишься допускать меня на сцену? – шутливо спросил Гранин.

      – Ну, я надеюсь, ты не собираешься материться в микрофон, – в ответ пошутил Тимофей, но загадочный вид поэта насторожил его: в самом деле, он ведь, в общем, не знает, что за стихи пишет этот Гранин. Они часто пересекались на разных рок-фестивалях. Поэт выступал на них с мелодекламациями. Но участники обычно не слушают друг друга… А вдруг сматерится? Хотя столько времени прошло, теперь им уже по тридцать, пора бы и поумнеть. Сам Тимофей, например, возмужал и понимает, что можно, а что нельзя. Тем более… тем более…

      – Смотри, сегодня мэр обещал быть, – добавил он для пущей убедительности.

      – Может, будет мэр, а может, дождь – одно из двух… Будь спокоен, ругаться я не буду, – пообещал Гранин.

      У гитариста несколько отлегло от сердца:

      – Вообще тут полная свобода. Я, видишь, и сам не с классической, а с электрогитарой пришел и даже, – он понизил голос и заговорщически подмигнул, – собираюсь вставить в свой номер один пассаж из Клэптона.

      – Да ты, я смотрю, диверсант, – улыбнулся Гранин. – Ладно, покажи мне звукорежиссера.

      Тимофей подвел поэта к немолодому дядьке с испитым лицом. Гранин протянул ему флешку и указал нужные файлы с минусовками:

      – Сначала это, а потом это. Я махну рукой, когда переключать.

      К Гранину подскочила пожилая, но бойкая женщина из молодежного центра, которая участвовала в организации мероприятия. У нее в руке был длиннющий список.

      – Вы у нас кто?

      – Гранин. Меня Тимофей пригласил.

      Она стала водить пальцем по списку, где под каждой цифрой значилась фамилия и название исполняемого произведения. И только напротив фамилии Гранина стояли три вопросительных знака.

      – Что будете исполнять? – спросила она.

      – Стихи.

      Тетеньку это совершенно успокоило, и она пометила около фамилии Гранина: «Поэтический номер».

      – Поймите, наш концерт – это праздничная феерия. Мы никого не представляем, все сами выходят друг за другом в режиме нон-стоп, то есть без каких-либо пауз и объявлений, чтобы был искрометный, непрекращающийся каскад номеров, понимаете?

      Она говорила так, будто сегодня должно было произойти нечто выдающееся, а не стандартное отчетное мероприятие, однако Гранина не заразил ее энтузиазм. Он заглянул в список: