Выгодная торговля. Братья Гримм

ква, ква!» Мужик остановился, и говорит с сердцем: «Сказано вам, идолы: не за два целковых корова пошла, а за двенадцать. Небось, я продал-то. Может вы лучше знаете!?». Лягушки всё свое. «Ну, нате, смотрите, горластые, коли не верите на слово: вот они деньги, – совсем рассердился мужик, – Вот они, серебром получил, всё целковыми!» И давай считать на ладони. Сосчитал перед прудом, на виду, двенадцать целковых. А лягушкам и дела нет до его счета, они всё свое: «Ква, ква, ква!» Тут уж вовсе глупого мужика злость разобрала: – «Что? И теперь не верите? Так нате, считайте по-своему!» – И со всего размаху кинул в воду деньги: «Считайте, анафемы! Может, у вас по вашему лягушиному счету из двенадцати целковых два выйдет, а я здесь на травке поотдохну.» Сидел, сидел мужик, темнеть стало, да и домой пора, а лягушки пуще прежнего заливаются: «ква, ква, ква!» «Ах вы, квакуши пучеглазые, жабы горластые! Глотки-то, я слышу, широки у вас, да головы пусты: двенадцати рублей сосчитать ума не хватает. Аль вы думаете, что я тут и буду стоять да ждать, пока вы со счетом справитесь? Как не так!» Плюнул мужик и пошел домой, а лягушки ему в след: «Ква, ква, ква!»

      Не много прошло после того времени, – стало опять мужика подмывать на торговлю: «Дай-ка, – думает, – куплю корову, заколю ее, продам мясо повыгоднее, – смотришь, и за старую выручу, да еще шкура на придачу останется.» Сказано – сделано. Подъезжает он с мясом к городу, – откуда ни возьмись целая стая собак, и самая из них большая прыгает вокруг воза и лает: «вау, вау, вау!» – «Э, – говорит мужик, – чего ты, пес, всё кричишь: „дай, дай!“ Ведь даром не отдам: плати-ка, брат, деньги.» А собака всё свое: «вау, вау». – «Ну, ладно, я тебя знаю: ты мясников пес, – говорит мужик, – у мясника служишь. Хочешь получить говядину, – поручись за хозяина, что через три дня отдадите за всю двадцать пять рублей. Смотри не обмани, а то плохо тебе будет, да поглядывай, чтобы у тебя твои товарищи мясо не отняли, хоть ты и больше их всех.»