Не то чтобы Бэт не любила осень. Любила, даже очень. Но не такую – пасмурную, липкую и дождливую, а яркую, желтую, способную довести буйством красок до щенячьего восторга даже самого прожжённого нытика, того самого, который так ревматично брюзжит в ее голове уже неделю и похоже не собирается останавливаться.
– Люди не изучают воду, потому что они боятся, – продолжил нытик крутить свою пластинку. – Да, да, боятся. Боятся того, что они там увидят. И первым будет их собственное отражение!
Испугавшись своих мыслей, Бэт задумчиво покосилась на воду. Но ничего там не увидела. Опавшие сухие листья заполонили всю поверхность, да так, что, казалось, это вовсе не пруд, а осенняя лужайка, усыпанная осколками зеркал в тех местах, где вода еще давала о себе знать. Бэт любила приходить сюда, в старый парк с несколькими живописными прудами, у одного из которых она сейчас и находилась. В такие места хочется приходить, когда на душе грустно или одиноко, а в последнее время у Бэт именно так и было. Какое-то вязкое чувство тревоги мучило её. Тревоги от ожидания того, что что-то должно случиться, но ничего не случалось. Абсолютно ничего. И это было самым ужасным.
– Я обязательно должна взглянуть на свое отражение, – произнесла вслух девушка и отыскала глазами старый мостик, перекинувшийся через пруд в том месте, где он был не таким широким. Там еще оставался небольшой клочок воды, не тронутый осенним покрывалом.
Бэт решительно встала на дряхлые деревянные ступеньки и стала продвигаться к середине моста, чтобы быть напротив воды. Глубоко вдохнув, как будто собравшись с духом перед тем, что ей предстояло увидеть, Бэт перегнулась через перила, но опять ничего не увидела.
– Эти дурацкие листья! Кто вообще догадался посадить деревья так близко к берегу. Рано или поздно они выпьют всю воду и иссушат мой любимый пруд, – воспользовался случаем поворчать нытик.
Вытянув шею в струнку, Бэт еще сильнее потянулась вперед.
– Что ты делаешь! Осторожнее!
Внезапный поток холодного ветра и громкий крик позади заставили девушку резко выпрямиться, и в это время старые перила, не выдержав перенесенной нагрузки, с треском обвалились в воду.
Бэт испуганно отшатнулась. Уж где, где, а в ледяной воде она точно сейчас не хотела бы оказаться. Конечно, пруд был неглубоким, и она бы не утонула, но перспектива очутиться абсолютно сырой и в таком виде добираться домой, была чревата воспалением легких, как минимум.
Девушка стала оглядываться по сторонам, чтобы найти своего спасителя. В том, что это был мужчина – сомнений не было. Голос, остерегший ее от падения, был тому доказательством. Но вокруг никого не было. Только пустынная аллея со сгорбившимися по обеим сторонам асфальта голыми деревьями, за которыми точно нельзя было укрыться.
– Как же так, я точно слышала этот голос! – Бэт еще раз обвела взглядом всю окрестность и даже несколько раз обернулась вокруг себя и опять никого не увидела.
– Э-э-э-э-эй, ау-у-у-у-у!
Тишина.
– Бред какой-то, – подумала девушка и заправила за ухо выбившуюся прядь белокурых волос.
Темнело. А Бэт все еще стояла на середине моста в каком-то слепом оцепенении. Этот странный голос и то ощущение холода, которое предшествовало ему, полностью поглотили ее мысли и чувства. Теперь она уже не могла понять, почудилось ли ей это все или нет.
Громкий лай собаки вывел девушку из состояния транса. Бэт испуганно оглянулась, но нет, это ей уж точно не почудилось. Лохматый терьер, навострив уши и весело размахивая хвостом, стоял напротив.
– Эй, дружок, ты тут один? – протянула она руку к пушистой макушке.
Щенок весело взвизгнул и бросился к своей хозяйке, стоявшей неподалеку. Бэт успела разглядеть приятное лицо пожилой женщины, с чуть заметной сединой на висках. Она улыбнулась девушке и потянула за собой непослушного друга дальше в глубь аллеи.
– Так-то лучше, – утвердительно кивнула Бэт сама себе, – что-то я сегодня совсем расклеилась. Нужно идти домой и закончить все дела, завтра сдавать квартальные отчеты.
Хоть Бэт и работала дизайнером в небольшом арт-агентстве, и сама специфика ее занятий предполагала все творческое и креативное, это не освобождало ее от обязательных бюрократических манипуляций, которые так любил их руководитель – мистер Трэвор. Он, как человек старой