Охваченная смятением, я нервно заломила руки и заметила, что многие присутствующие здесь занимались тем же.
– Я Эйприл, – выдала я, когда тишина стала мучительной.
Наконец, я привлекла его внимание. Он лениво повернул голову в мою сторону. Его губы искривились в слабой улыбке:
– Феникс.
Едва я открыла рот, чтобы спросить, почему у него такое странное имя, Феникс отвернулся, смахнув с рукава – он был облачен в комбинезон того же цвета, что его соседка и толстяк, – пылинку.
Я приподняла брови и опустила глаза в пол. Мне казалось, чтобы завести друзей, нужно вести себя мило. Но как я могла это делать, если мне не давали ни единого шанса?
Я шумно вздохнула. По телу пробежали мурашки, наверное, от холода.
Было так тихо, что мне казалось, все только на меня и смотрели. Я подавила желание проверить, не размазалась ли тушь по моему лицу, а потом вспомнила, что у меня не было времени взять с собой зеркало.
Я всегда считала себя общительным человеком. Я легко сходилась с другими людьми вне зависимости от возраста. Но это только на первых парах: чем дольше мы были знакомы, тем чаще я срывалась.
Я часто злилась, но предпочитала держать это в себе. Со старыми знакомыми это правило не работало – я высказывала в лицо все, что думала, в особенности когда им этого не хотелось. Так я и теряла друзей. Будучи самой общительной в классе, я была и самой вспыльчивой, и, как следствие, самой одинокой.
Изменил ли меня апокалипсис? Я часто задавалась этим вопросом. Но точного ответа на него не было ни у кого – я все время сидела дома, видела не так много смертей и долго не общалась с другими людьми, поэтому не могла знать наверняка. Но я точно знала, что стала старше. Я повзрослела. Когда ушла мама.
Тогда мне многое пришлось переосмыслить.
Всегда ли был таким замкнутым Феникс? Может, он был главным сорванцом школы? Или напротив – главным ботаником? Самым красивым? Или страдал от невзаимной любви? Может, все вместе?
Что сделало его таким холодным? Гибель семьи? Любимой девушки? Все это сразу? Или он был таким всегда?
В моей голове был целый ворох вопросов, не дающий покоя. Найду ли я на них ответы?
Возможно. А, может, и нет.
На землю меня вернул легкий ветерок, когда Феникс прошел мимо. Он повернул ручку и скрылся в дверном проеме. Значит, я была следующей.
Я занервничала. Что меня ждет? Что представляет из себя эта проверка? Такая же, как на наличие иммунитета?
Я стучала короткими ноготками по подлокотнику. Я отстала от своих одноклассниц: уже в тринадцать лет каждая из них обзавелась ярким маникюром и длинными ногтями. Я же в свою очередь всегда коротко подрезала их и наносила прозрачный, иногда цвета нюд, лак. А сейчас я перестала их красить – уж не до этого – а взамен начала грызть. Когда мама болела, я изгрызала их до крови.
Не удивлюсь,