Мы помогли маме навести в доме порядок. Теперь у нас всё в чехлах, и едим мы на кухне. Мама сказала:
– Надо доесть всё, что осталось.
Поэтому мы едим рагу. У нас осталось шесть банок, потому что папа не любит рагу; я до вчерашнего вечера любил рагу, но, когда оказалось, что осталось ещё две банки – одна на обед и одна на сегодняшний ужин, – мне захотелось плакать.
Сегодня мы будем собираться, потому что завтра утром мы поедем на поезде, а чтобы на него успеть, надо встать в шесть часов.
– На этот раз хорошо бы не брать с собой гору вещей, – сказала мама.
– Ты абсолютно права, дорогая, – сказал папа, – я не собираюсь тащить кучу плохо перевязанных свёртков. Возьмём три чемодана, не больше!
– Правильно, – сказала мама, – берём коричневый чемодан – он плохо закрывается, но мы его перевяжем, – потом большой синий и маленький – от тёти Эльвиры.
– Отлично! – сказал папа.
Я был рад, что все согласны друг с другом, потому что обычно в поездку мы тащим с собой огромную кучу всяких свёртков, и каждый раз какой-нибудь один с самым важным забываем дома. Однажды мы забыли пакет с яйцами вкрутую и бананами, и это было ужасно, потому что мы не едим в вагоне-ресторане. Папа говорит, что там всегда подают одно и то же – говяжий лангет с печёной картошкой, поэтому мы туда не ходим и берём с собой яйца и бананы. Это вкусно, и со шкурками можно что-то придумать, хотя из-за них в купе вечно всякие истории.
Папа спустился в подвал за коричневым чемоданом, который плохо закрывается, за большим синим и за маленьким от тёти Эльвиры, а я поднялся к себе в комнату за своими вещами, которые мне будут нужны на отдыхе. Мне пришлось ходить три раза, потому что в стенном шкафу, в комоде и под кроватью куча вещей. Я всё стащил в гостиную и стал ждать папу. Из подвала доносился грохот, а потом папа пришёл с чемоданами, весь чёрный и недовольный.
– Ну почему, спрашивается, чемоданы, которые нам нужны в дорогу, всегда завалены каким-то барахлом? Почему весь подвал засыпан углем? И почему разбита лампочка? – спросил папа и пошёл умываться.
Когда папа вернулся и увидел кучу вещей, которые я принёс, он очень рассердился.
– Это что ещё за хлам?! – закричал папа. – Не думаешь же ты, что мы возьмём с собой этого плюшевого медведя, эти машинки, эти футбольные мячи и этот конструктор?
Тогда я заплакал, и у папы глаза стали красными, и он сказал:
– Николя, ты прекрасно знаешь, что я этого не люблю. Сделай одолжение, прекрати эту комедию, или ты не поедешь на отдых.
И я стал плакать ещё сильнее, потому что это нечестно, ну правда!
– Я думаю, не стоит кричать на ребёнка! – сказала мама.
– Я буду кричать на ребёнка, если он не перестанет реветь, как стадо бешеных бегемотов! – сказал папа, и от бегемотов мне стало смешно.
– Не стоит срываться на ребёнке, – сказала мама очень спокойно.
– Я не срываюсь на ребёнке, я прошу ребёнка вести себя тише, – сказал папа.
– Ты невыносимый лицемер! – закричала мама. – И я не позволю делать из нашего ребёнка козла отпущения!
Тогда я снова заплакал.
– А сейчас-то в чём дело? Почему ты опять ревёшь? – спросила мама, и я ей объяснил, что это из-за того, что она кричала на папу.
Мама подняла руки и глаза вверх и ушла заниматься своими делами.
Мы с папой поспорили о том, что мне можно взять с собой. Я отдал ему медведя, оловянных солдатиков и наряд мушкетёра, а он согласился на два футбольных мяча, конструктор, планёр, экскаватор, ведёрко, поезд и ружьё. О велосипеде я ему скажу позже.
Папа ушёл к себе в комнату. Я услышал, что в комнате папы и мамы кричат, и пошёл посмотреть, не нужна ли моя помощь. Папа спрашивал маму, зачем она хочет взять покрывала и красную перину.
– Я уже говорила, что ночи в Бретани прохладные, – сказала мама.
– За те деньги, которые я им плачу, – ответил папа, – надеюсь, в отеле нам дадут покрывало. И потом, они же знают, какие у них там ночи.
– Возможно, – сказала мама, – но хотела бы я знать, куда мы засунем эту огромную удочку? Зачем она тебе?
– Чтобы ловить жаркое, которое мы будем есть на пляже, сидя на покрывалах, – ответил папа.
И они стали носить вещи в гостиную.
– Знаешь, – сказала мама, – может быть, для шерстяных вещей и покрывал, кроме коричневого чемодана, стоит взять тот кофр с одной застёжкой?
– Похоже, придётся, – согласился папа.
Он пошёл за кофром; шерстяные вещи туда влезли, но вот удочка, даже в разобранном виде, никуда не помещалась.
– Ничего, – сказал папа, – удочку я понесу отдельно, потом обернём её газетой. И раз уж мы берём кофр, можно обойтись без большого синего чемодана. Хватит корзинки. В неё можно