Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Хомский Геннадий Степанович
Моё поколение
Встретив старых друзей после долгой разлуки,
Замечаем: походка у них тяжела,
Под глазами мешки и морщинисты руки,
А виски затянула белесая мгла.
И обдаст душу нам вдруг волною холодной,
В них, как в зеркале, зримо увидим себя.
Жизнь дохнёт нам в лицо грозовой непогодой,
Журавлиною песней про осень трубя.
Мы немного взгрустнём, но совсем ненадолго:
Ныть, копаться в душе нету времени нам.
Жизнь подхватит опять, как широкая Волга,
Закружит, понесёт по могучим волнам.
Беззаботного детства не узнали мы вкуса,
Повзрослеть нас заставила рано война.
В день Победы и нас, нас – мальчишек безусых,
И за бой, и за труд награждала страна.
С той поры о покое не бывало и речи:
Мы сменили отцов, что с фронтов не пришли,
И на наши ещё неокрепшие плечи
Сотни новых забот тяжким грузом легли.
Было трудно, но мы не скисали, не ныли,
Не искали путей без забот и тревог,
На развалинах дымных города возводили
И торили в тайге стёжки новых дорог.
В том, что наша страна стала крепче и краше,
В том, что в космос пошла нетореной тропой,
Есть наш труд, есть наш пот и рабочие наши
Кровяные мозоли порой.
Что с того что у нас плечи никнут устало,
Что порой уступаем уже молодым,
Мы не будем грустить: мы создали немало,
И, я верю, немало ещё создадим.
«В селе, затерянном средь сопок…»
В селе, затерянном средь сопок,
Я в первый раз увидел свет,
И мне тайги могучий шёпот
Был лучшей песней много лет.
Теперь от мест родных вдали я,
Теперь я житель городской,
Топчу не заросли лесные,
А гладкий камень мостовой.
Живу, оторван от природы,
Как от родной груди дитя,
И мчатся месяцы и годы,
Печально днями шелестя.
И в шуме городского ветра
Истосковавшейся душой,
Я часто слышу шелест кедров
И чую запах смоляной.
Мне снятся те, родные, дали
Далёкой юности моей,
Где сопки вдоль Уссури встали,
Как ратный строй богатырей.
Брожу я по лесной полянке,
Освободившись от забот.
Вокруг, как девушки-селянки,
Ведут осины хоровод.
Наполнен воздух птичьим звоном,
Дрожит зелёный полусвет.
Кивают мне дубы и клёны,
И я киваю им в ответ.
Но с гулким колокольным боем
Звенит будильник – ночь прошла.
И снова утро трудовое,
И вновь заботы и дела.
«Не сидел в раскисшем я окопе…»
Не сидел в раскисшем я окопе,
Посылая пули по врагу,
Не тонул зимой в болотной топи
И не мёрз в шинели на снегу.
Не пришлось солдатскою дорогой
Мне идти от смерти на вершок:
Было лет в те годы мне немного,
Но то время помню хорошо.
Помню как в тревожный час заката,
Побросав привычные дела,
Уходили в армию ребята
И мужчины нашего села.
Помню как мы ждали почтальона
С письмами от братьев и отцов,
Помню я листочки похоронок
И рыданья безутешных вдов.
Не забыть мне нашего соседа,
Что ушёл красивый, молодой,
Но горел в подбитом танке где-то
И вернулся страшный и слепой.
Я глядел с невольною опаской,
И мой взор туманили слеза,
На лица истерзанную маску,
На его незрячие глаза.
Помню зримо, как ломая руки,
Причитала,