Несколько вынужденных слов. Петр Вяземский

не пристойно им скликать народ на позорище; смешно ожидать, что сии вынужденные свидетели будут смотреть на битву с любопытством.

      Так я думал, так думаю и теперь; но между тем обязан, или по крайней мере вменяю себе в обязанность говорить в журнале о себе и в свое оправдание.

      Какая первая потребность автора, подвергнувшего произведение свое на суд света? Какая выгода для него всех важнее и никакою другою заменяться не может? Иметь читателей, его понимающих! Без сего законного удовлетворения, никакие другие милостивые выгоды для него неутешительны. Пускай книгу его читают с жадностию, пускай хвалят ее, но если не понимают, то он говорит благосклонным судиям своим: не хвалите меня, а поймите!

      Вот в каком положении стою перед читателем моего Известия о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева, напечатавшим свои замечания в № 2 Литературных Листков. Он ссужает меня мнениями и суждениями, совершенно мне чуждыми. Вероятно, я виноват, не умев говорить внятно; но не менее того, мне казалось, что, промолчав об ошибочном смысле, который г-м замечателем дан речам моим, я как будто признаюсь, что он точно меня понял, между тем как другие читатели, надеюсь, поняли меня иначе. И так я должен написать несколько вынужденных слов: постараюсь по крайней мере, чтобы они были коротки и ясны. Нет мне нужды идти по следам моего критика шаг за шагом; коснусь только до мест, требующих пояснения.