Заурядная хрущоба, в которой мы жили, была северо-восточным углом города. Сразу за дорогой начинались заросли кедрового стланика и карликовой березы. Чахлые лиственницы, искривленные постоянными ветрами с моря, брусника, упругие проплешины сфагновых марей, торфяные кочки, прозрачный ручей, тихо журчащий по выстланному кружевом ржавчины руслу. Этот участок, ограниченный с двух сторон морем и обширной, но мелкой бухтой, а с двух других – городом и дорогой, взрослые не воспринимали всерьез: я ни разу не видела там человека старше пятнадцати лет. Клочок скудной северной земли принадлежал детям. Я считала, что он принадлежит мне.
Благодаря чуть ли не врожденной способности не замечать окружающих меня людей, – большая их часть представлялась мне механическими наборами не слишком разнообразных свойств, ничем существенным не отличающимися от дерева, кошки или потрепанной тетради, – я долгое время считала, что брожу по своему лесу одна, если, конечно, не привожу кого-нибудь с собой. Я была приветливым, хотя и слегка раздражительным, хозяином, щедро открывающим гостям (обычно существенно младше меня) сумрачные, радужные, бессмысленные тайны своих владений. Но однажды вдруг обнаружилось, что по моему дому разгуливают совершенно посторонние люди, смеющиеся в лицо угрюмой и неуклюжей владелице, хранящие свои собственные, пошлые и мелкие, неправильные секреты. В одно мгновение я превратилась в дряхлого индейца, грозящего кулаком и призывающего гнев своих напуганных богов на головы румяных, светловолосых, налитых свинцовой силой мореходов. Разница состояла лишь в том, что мои чужаки были всегда – просто годы, как проявитель, постепенно превращали неприятные, но почти незаметные тени в нечто существенное и обладающее злой волей, а промозглый июнь с его колючими ветрами и морскими туманами, от которых начиналась крапивница и синели руки, стал фиксатором: призраки размножились и обрели плоть.
Очень быстро я поняла, что любое сопротивление только делает пришельцев ярче и материальнее, придает им объем и вездесущесть. Чем больше я возмущалась, тем больше мне доставалось насмешливого, издевательского внимания; легко не замечать призраков – но только не тогда, когда они сами заметили тебя. Я не могла защитить свой лес, и он неумолимо терял свою прелесть под напором галдящих чужаков. В самых его укромных, темных, секретных уголках резвились оравы пришельцев. Смотреть на это было невыносимо, и я бежала, заперлась в доме, молча переживая свою беду среди розоватых обоев. Пружины дивана, на котором я днями напролет валялась с книжкой в руках, стали жалкой заменой упругим стланиковым ветвям; запах еды и табачного дыма вытеснил аромат хвои и брусники. Но мой лес продолжал жить внутри меня, бился, рвался наружу. Я потратила немало времени, смешивая канцелярский клей с акварелью и кварцевыми песчинками, чтобы воспроизвести и сохранить в слепке живую ртуть лесного ручья, – но и эти попытки, и другие, не менее жалкие, эксперименты с красками и пластилином, только растравляли мне душу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.