© Сергей Нестеренко, иллюстрации, 2017
© Ирина Макушина, фотографии, 2017
ISBN 978-5-4485-1132-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящается
бойцам невидимого фронта
и их попутчикам
Карьера Савина. Начало
Покуда ноги есть – дорога не кончается
Все не кончается, и не кончается,
Покуда..па есть – с ней что-то приключается,
Все приключается, и приключается.
Давайте заглянем на урок алгебры в 10 «Б»:
– Валентина Матвеевна объясняет материал
– отличники записывают
– двоечники как бы записывают
– Рома сочиняет стихи
– Валентина Матвеевна дает практическую работу
– отличники решают
– двоечники перекатывают
– Рома допекает Иру С., пойдет ли она с ним в кино
– Валентина Матвеевна собирает тетрадки
– отличники сияют
– двоечники трясутся
– Рома спрашивает у Валентины Матвеевны: «А как часто Вы используете интегралы в реальной жизни?»
Мои художества начались, конечно, раньше.
Не успел я пойти в школу, как получил в нос от Зои Антоновны, моей первой учительницы.
Бедная женщина… Уж и не вспомнить, что зажгло ее гнев: кнопка на стуле, сломанная парта или натертая мылом школьная доска…
Класс смеялся, я смывал кровь, Зоя Антоновна стояла рядом, готовая провалиться сквозь землю.
Но могу ли я осудить доведенного до крайности человека? Нет и еще раз нет!
Чего стоят две капли крови в сравнении с литрами жизни, которые я жадно пил из сердец тех, чьи прямые пути пересеклись с моей кривой дорожкой?
Я был не ребенком, а сгустком энергии, квазаром, испепеляющим представления нормальных людей обо всем разумном, добром и вечном.
Досталось и маме. Мама принадлежит к людям, которые всего добиваются сами и до близкого знакомства с мной слово «невозможно» отсутствовало в ее лексиконе.
Отправив меня в первый класс, она специально взяла отпуск, чтобы помочь мне войти в ритм новой жизни.
Это была плохая затея.
После отчаянных уговоров, громких скандалов и горючих слез она поняла, что меня проще придушить, чем изменить.
Дело в том, что минут через 10 после начала домашней работы мои мысли внезапно превращались в скакунов, уносящих извилины мозга от учебников-тетрадок в прекрасное далеко.
Я честно старался быть хорошим сыном и примерным учеником, но скакуны приходили, как по расписанию, и я ничего не мог с собой поделать.
В итоге, мама выучила слово «невозможно» и вернулась на службу, а я получил вольную и вернулся к дворовой шпане.
На моей совести было не менее половины шкод, случавшихся в классе, будь то беганье по партам, игра в сифака (салки половой тряпкой) или групповые прогулы.
Если в классе взрывалась бомбочка или же мелок отказывался писать на доске, то учителя даже не устраивали дознание, а просто брали меня за шкирку и вели к завучу, который неизменно встречал меня восклицанием «ЕП-понский бог! Опять ты, Савин!».
Придя домой после школы, я спускал в унитаз оставленный мамой борщ, брал хрустящее яблочко и садился за книги – в основном я читал сказки или же что то о приключениях/путешествиях/войнах.
Устав читать, я переключался на свое очередное хобби, а потом шел к девчонкам-отличницам, чтобы списать домашнюю работу.
Но жить по-настоящему я начинал лишь вечером, когда вся шушера из окрестных ПТУ, техникумов и моей школы стекалась к турникам и мы могли делать, что хотели: прогулки по крышам многоэтажек, воровство гантелей с завода, прыжки над торчащей арматурой были нашими обычными занятиями.
Непоседливость и жажда приключений были настолько же естественны для меня, как вода для рыбы.
Усидчивость и способность следовать инструкциям были настолько же НЕестественны для меня, как вода для кошки.
В то время, как нормальные дети четко принадлежали к какому-то школьному сословию, типа «подонок», «ботаник», «тихий троечник», я, как парус одинокий, болтался между ними, не зная, куда приткнуться.
Я находил общий язык и с теми,