Ироническая антиутопия
Очищение (пролог)
– Ну, и как там сегодня? – сказано тоном человека, не ждущего ничего хорошего.
– Тихо. Даже видно Луну…
Небритый мужчина устало опустился на стул, потер глаза. Обычно выходили ночью, когда ветер неизменно стихал на три-четыре часа. Днем ураган свирепствовал так, что носа не высунешь из норы.
– Что-нибудь нашли? – женщина без особой надежды смотрит на мужа, и даже при жидком пламени свечи видно, как бледно ее лицо. Она худа, две белых руки неподвижно лежат на коленях.
Марк отрицательно покачал головой.
Дети спят, свернувшись калачиками на двухъярусной кровати, выменянной у соседей на совершенно целый велотренажер, который он нашел два года назад… Они родились и выросли, не зная, что такое солнце. Ночью их выводят гулять, и, если небо бывает ясным, они видят Луну и звезды. Семье Марка повезло – болезни, по большей части, обходили ее стороной, мальчишки-близнецы побаливали веснами ангиной, но так, ничего серьезного. Для своих пяти лет они выглядели вполне умненькими, хотя слишком худыми и вялыми, зрачки их были большими, а кожа бледной – дети напоминали аксолотлей из подземной реки.
Жили они в надежном, глубоком подвале бывшего кирпичного дома на окраине города, деля его еще с одной бездетной парой. Судя по табличке на двери, когда-то это было бомбоубежище, построенное во времена холодной войны. Что такое холодная война, толком не знал никто. Во всяком случае, убежище пришлось весьма кстати, все лучше, чем тесниться с кучей народа в сыром, вечно промозглом метро с полуметровыми крысами, или в вонючем коллекторе.
Семьи притерлись друг к другу за несколько лет, мужчины обустроили территорию массой деревянных перегородок – получилось вполне уютно. Кухня стала общей, там встречались, там делились заботами и едой, грелись у железной печки, разговаривали. Основным достоянием подвала были: ружье с патронами, механические часы, двуручная пила из нержавейки, а так же древняя швейная машинка «Зингер», в идеальном для ее возраста состоянии.
Машинка была основной статьей дохода – по ночам к ним приходили из соседних убежищ, приносили куски различных тканей или одежду на ремонт. Женщины поочередно шили, злопыхаясь в скудном освещении, но дело свое знали – от посетителей не было отбоя! Иногда даже приезжали на велосипедах из дальних районов, так что работы хватало. За пошив клиенты платили просроченной тушенкой, эрзац-хлебом, грибами, зажигалками, щепотками чая, дровами, мелкой посудой, свечками, солью и прочими необходимостями. Иногда даже приносили книги – но семья Марка их никогда не открывала из-за отсутствия нормального света, а, кроме того, жена и дети не умели читать. Однако книги любовно складывались в шкаф, найденный в свое время в развалинах этого же дома. В редкий день, дождавшись, когда домочадцы куда-нибудь уйдут, Марк читал вслух сам себе странную историю про гоблинов. К сожалению, первые и последние главы были кем-то безжалостно выдраны на растопку, но даже оставшийся текст захватывал душу заточенного под землю романтика… Жаль, что эта книга, как и остальные девять, уже начала плесневеть.
По праздникам всем миром делали ночные вылазки в подвал в соседнем квартале, там жило несколько семей, у которых сохранились гитара и аккордеон; народу набивалось море! Устраивали всеобщие песнопения, пили бражку, настоянную на насекомых. На посиделки заглядывал мрачный ночной патруль, вооруженный автоматами и приборами ночного видения. Солдатам подносили кружки, пироги с рыбой, грибами, произносили тосты за Королеву – дань уважения; власть, какая ни есть, а следила за порядком, чтобы люди могли жить спокойно. Говорят, сама властительница жила на территории бывшего подземного завода, в соседнем городе-спутнике. Никто никогда ее не видел, но все верили, что она есть – гонцы исправно разносили указы и новости, строились общепиты и пункты медпомощи, патруль не дремал, разбои и воровство в жилых кварталах сильно сократились, ибо карались сурово – немедленной смертью, с последующим использованием тела на нужды медицины.
Марк и Тоша пару раз в неделю уходили на добычу, словно первобытные охотники. Брали с собой ружье, в основном для острастки и самоуспокоения. Но удачные вылазки стали большой редкостью… Мужчины не могли смириться с тем, что женщины зарабатывают для дома больше; взахлеб строили планы на кухне, куря одну на двоих из табака пополам со мхом, вздыхая о солнышке и днях былых… Хорошо бы уйти на несколько дней, в «дикие» территории… Однако далеко от дома уходить было страшно, с ветром шутки плохи.
Дети тоже не сидели без дела – им было поручено следить за календарем на стене, и за червями в больших деревянных ящиках, стоящих в дальнем отсеке подвала. Оба близнеца прекрасно видели в темноте – им не нужно было даже свечи, чтобы взрыхлить и полить землю, отрыть пару десятков бледных вялых червей, переложить их в банку.
Животных выменивали на свежую рыбу у рыбаков, которые ночью отваживались идти к черным берегам большого пруда, примерно в двух километрах от их дома. Сетями ловить там было невозможно –