Логов бескрайних молчаливость
И рек излученную грусть,
Холмов бугристых перекаты
И гладь распаханных полей —
И вдоль дорог скривные хаты
Под увенчание церквей.
Так возжигало колокольни
Седьмоапрельское тепло.
Сияла даль свечным раздольем
Воспламененных куполов.
Яко с нами Бог
Ведь он скоро уйдет,
мой любимый Апрель,
По-английски, под первое мая,
Незаметно в окно, как всегда, ускользнет,
Напоследок листву распуская.
Как подсохнет земля,
зашерстится травой,
Прочеканится солнце по небу,
И в оттеночность кобальт
войдет бирюзой —
Голубым Богородичным цветом.
Незаметно Весна приоденется в цветь,
Распестренную майскую ткацкость,
И пойдет по деревне птенцами звенеть,
И в садах с лепествой обниматься.
Льется бронзой по воздуху
песнь звонаря,
Куполится за пажитью храм,
И кресты многосолнечно в небо летят
С Вознесенской волной пополам.
Время поста
Великий пост и черноризны образа,
Сапфирной грустью светятся лампады.
И вороны мантийные сидят
У перекошенной кладбищенской ограды.
Погашен свет, лишь свечи, скорбно тая,
Сердца взывают горе в тишине…
Канон Андрея Критского читают
В неделю первую постящейся земле.
Плачь, душе моя…
Возьму плуг печали,
Распашу поле скорби.
Посею зерна грустные.
Водой полью плачущей,
Взойдут стебли слезные,
Моих дней и моих дел…
Трава растет сонная,
озябшая и нескорая.
Ростки взошли бледные,
как детки малые сетуют…
А осень нынче хворая,
как жизнь моя скорая,
А осень всех к столу зовет,
из луж зеркальных небо пьет,
И в песнях старых угасает
листвы, последний перелет…
И утро проснулось тучами,
и дождь по стеклу скучный,
А я все ищу радости
и звон колокольный сладостный,
И мне не хватает малости,
понять что из горечи сладости.
Растут, как цветы юные,
безумные к миру,
безумные…
Утолю жажду к счастью
своими слезами.
Распашу поле вновь
– руки стерлись в кровь,
Упаду на колени,
припаду к земле милой,
А вокруг – сорных трав…
то дела мои вновь
Прорастают из грязи,
убивая любовь…
Будет голоден год.
Я кошу все подряд,
Снег ту скверну укроет,
и весна – ее смоет,
Только