Кроны деревьев уже подпирают небо, не пропускают ласковые лучи дневного светила. Потому и царят тут полумрак и прохлада. Под ногами мягкий ковер из прошлогодней листвы. Идешь и утопаешь в нем, наслаждаясь добродушным шорохом. Асфальт на аллеях уже давно потрескался, в выемках не просыхают лужи. Сквозь трещины пробивается трава, и можно только позавидовать ее желанию жить. Вкопанные по пояс когда-то кирпичи, служившие бордюром, давно раскрошился. На газонах – пучками разросся сорняк. Вот кому благоприятная среда для роста и цветения.
Скамейки тоже постарели. Только можно догадываться какой масляной краской они когда-то блистали. Былая красота осталась лишь местами, порядком потускневшая. Но зато свято хранят они следы рукотворных признаний, выцарапанных в порыве душевного экстаза. Примеры на сложение, где в сумме – любовь. И ведь за каждым признанием своя история, свой сюжет, своя развязка. Судьбы человеческие.
Я закрываю глаза. Я погружаюсь в себя. Я начинаю слышать голоса. В шорохе опавшей листвы. В перешептывание крон. В легком дуновении ветерка. Это парк делиться со мной историями, свидетелем которых он стал. И сколько их! Радужных и печальных, светлых и грустных, счастливых и…, увы! Жизнь, она непредсказуема. Она наполненная неожиданностями и сюрпризами.
Она ставит порой перед нами очень сложные задачи, а порой она, до наивности, проста.
Она насыщенна мелочами, она страшит пустотой.
Она непостижима и одновременно проста.
Одним афоризмом: жизнь – это такое явление, которое ты даже не можешь объяснить правильными словами.
И потому она так прекрасна!
Бокал с вином и ядом
Самолёт шёл на посадку. Моему взору открылся завораживающий вид: ночь накинула на город вуаль, сквозь которую были видны миллионы разноцветных огней. Уже много лет живу в городе, но никак не могу налюбоваться этим зрелищем. Когда повседневная суета и забота загоняют в тупик, мешая жить и радоваться каждому мгновению, я сажусь у окна с чашкой крепкого кофе и пачкой сигарет и смотрю на ночной город. Проходят минуты, и чувствую я, как уходит снимаемая невидимой рукою боль. Как растёт где-то внутри уверенность в себе и в наступающем дне. Как захватывает тебя неведомое чувство и тянет петь и танцевать, рисовать и писать, или просто задуматься о жизни, анализируя прошедшее и заглядывая на будущее.
В свои тридцать лет я достиг многого. Я из тех, кого называют «новыми русскими». Престижная работа, «иномарка», квартира, где хватило место антикварной мебели и современной, по последним технологиям, бытовой технике. Большие связи, солидный банковский счёт. Одним словом, полная чаша. Жизнь, а не пародия на неё! Но был бы не полным этот винегрет без неё. Оля, Олечка, Ольга! Что всё это стоит без тебя? Ничего!
Она сидит передо мной на другом конце ресторанного столика. Смотрю на неё и с трудом узнаю прежнюю весёлую и беззаботную девчонку. За месяц нашей разлуки она сильно изменилась. Даже заметно похудела, хотя это её нисколько не портило. А новая причёска и косметика только ярче подчёркивали её красоту. Неужели она так сильно переживала разлуку со мной? О, Боже, конечно же, нет! Я приехал, я снова рядом, а её глаза остаются такими же грустными и опустошенными.
Ещё утром, когда я ей позвонил, по неуверенным ответам можно было догадаться, что что-то случилось.
– Что случилось, Оля?
Она вздрогнула и как-то вся съёжилась, словно ждала этого вопроса. Боялась, но ждала. Быстро взяла себя в руки и ответила тихим, но уверенным голосом:
– Я встретила другого, – и опустила глаза.
– Это серьёзно?
– Да.
Повисла тишина, нудная и противная. Куда-то уходит звук оркестра, говор за соседними столиками. Я слышу только стук своего сердца. Чувствую, как в жилах бьётся кровь. Нет, нет! Нет, я не хочу верить в это! Не хочу! Где же официант? Мне необходимо выпить.
А Оля ждёт моего ответа. Но что я могу ей сказать? Я никогда не отличался красноречием, мне всегда не хватало слов выразить свою радость, свою боль. Нет, боли сейчас не чувствую, её нет. Она придёт потом, через неделю-две, когда придётся привыкать к мысли, что её рядом нет. Ей, наверное, нелегко от моего упорного молчания. Было бы гораздо легче, если я сейчас встану, опрокинув стул, изменюсь в лице, может, даже буду кричать и уйду с высоко поднятой головой. Но не ухожу. Хочу хотя бы ещё один вечер побыть рядом с ней, с Олей. Но, увы, уже не моей Олей. Смотрю, не отрывая глаз, словно хочу запечатлеть её такой. Заглядываю в глаза: в них боль и жалость, усталость и любовь. Как же могло случиться, что эти удивительного цвета глаза, эти чувствительные, тонкие губы стали чужими и далёкими? Мне уже никогда не почувствовать их пьянящий, обжигающий вкус, никогда не согреть дыханием её руки. И родинку на её шее уже не целовать. А ведь ей это очень нравилось. Замечаю на шее цепочку с кулончиком, новую, мне не знакомую. Наверное, подарок от него. Во мне вдруг закипела ревность и ненависть к незнакомцу, который украл у меня Олечку. Если бы он