Кончаю вечером после «Привидений». Не знаю, зачем я пишу тебе все это…
Живу я очень одиноко, ко мне никто буквально не ходит. Я даже не знаю, что давать делать Марише; мне кажется, ей очень скучно жить у меня. А она мило шьет, вообще славная. Джойка, деспотка, не дает мне покоя. Дает уже лапу, исполняет Tout beau и pill и прыгает через руки. Но нахалка страшная. Пока я умываюсь, она грызет мои ноги, в претензии, что я надеваю туфли, с кот. даю ей играть. Гадит вовсю. Водила ее гулять на Патриаршие пруды.
Маша разрешится в феврале. Она просит пока оставить Аришку, которой просила давать те 2 р., которые ты прибавила Маше и еще 1 р., кот. ты даешь дворнику, т. к. Ариша будет дрова таскать. Понятно? А Маша уже не будет показываться на люди.
Обедаю я всегда совсем одна. Раз была Дроздова.
«Привидения» прошли отлично, публика принимала, аплодировала очень хорошо. Завтра я играю утром «Дядю Ваню», вечером «На дне». Славно?! Куда денется скоро мое норвежское здоровье! Кишки мои уже разладились. Боюсь опять боли в затылке.
Никого не вижу, только раза два, три был Маклаков и рассказывал, что делается на белом свете. Хочу хоть журналов выписать, да денег совсем нет. Не знаю, куда идет. Я тебе еще должна 150 р. Не пугайся. Когда я уезжала за границу, я в последний день испугалась, что беру в обрез денег, и просила в театре выдать в счет жалованья. Но наши капиталы были уже отвезены в банк, т. ч. Вишневский решил дать мне из авторских Антона и сказал, чтоб я с тобой рассчиталась. Когда ты приедешь, возьми в банке из моих денег, а так я не смогу тебе отдать, я еще с Ламановой[479] не могу разделаться за «Вишневый сад». Даже стыдно.
Столовую мне не хотят делать, ни Егоров, ни Союз, надувают, как черти. Стоит твой стол и стулья, а когда ты приедешь, то комната будет пустая.
Ты не сердишься, что Вишневский дал мне из авторских? Попробую записывать, куда идут деньги. Себе ни одной тряпки еще не шила.
Я все мечтаю, что на будущ. год девочки будут у меня и я перееду этажом выше. Мне нужно иметь около себя существо. Отчего у меня нет ребенка! Как это жестоко!
Ну, я расписалась: прости, если письмо нелепое. Когда же наконец приедете вы? Это бессовестно. Мамашу обнимаю, целую и люблю.
Пиши, когда приедешь. Оля
Год по содержанию.
42. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
2 октября [1905 г. Ялта – Москва]
Милая Оля, как-то прошла «Чайка»? Довольна ли ты? Хотя бы словечко одно, хотя бы телеграмму коротенькую! Впрочем, все равно. Жаль, не получаем вот уже целую неделю газет из Москвы, ровно ничего не знаю, что делается у вас, волнуемся и боимся за вас. Доходят слухи довольно нелепые – ничего нельзя понять.
Здоровье мое несколько лучше. Дома устроили обливание, и Альтш. хочет начать лечение электричеством, потому что боль в спине не проходит.
Начала выезжать,