Гл.1 Взросление
Жестокие годы войны катком прошлись по судьбам людей в СССР. Не миновали они и нашу семью. Мы жили на Кавказе в городе Кисловодске. Служили офицерами в Красной Армии отец с двумя старшими братьями. Мать работала медсестрой в санатории.
Наступили военные годы. Фронт неумолимо двигался к Кавказу. Многие эвакуировались. Стало известно, что немцы интернируют евреев, семьи политработников и командиров Красной армии. Мама с нами – двумя малолетними детьми (я с братом Шуркой), тоже эвакуировалась в Сибирь. Остановились мы в одной из деревень Новосибирской области. В первый же год войны погибли два брата отца, а в 1942 году мать получила похоронку и на нашего папу.
Мы были устроены в детдом, а затем в интернат, т.к. мать (она была инвалид с детства) работала на лёнзаводе практически круглые сутки – Красная армия очень нуждалась в продукции завода (шинели, нижнее бельё, рукавицы, портянки и т.д.)
К концу войны мама из-за непосильного труда тяжело заболела, и её уволили с работы. Нас с братом сразу же выписали из интерната и начались мучения нашей семьи: скитание по квартирам, непрерывный голод, отсутствие одежды и обуви, холод, неустроенность.
Мы были на грани смерти от постоянного голода. Мать выбивалась из сил и вынуждена была, чтобы сохранить нас, сойтись с местным жителем-сибиряком Пастуховым Филиппом Васильевичем, который имел бронь от службы в армии. Через год родился ещё один наш брат – Сергей. Мама через два года, когда чуть подрос малыш, начала теребить отчима, умоляя ехать на свою родину – в Кисловодск. Но Филипп Васильевич не хотел покидать родную Сибирь и всячески откладывал поездку. Когда дело дошло до развода, он всё же решился.
Мама написала письмо в Кисловодск какой-то бывшей соседке и с горечью узнала, что в нашем доме на улице Овражной живут какие-то люди.
И вот мы в Кисловодске.
Мама решила:
– Едем к моей двоюродной сестре Кате Колпаковой. Я уверена – она приютит нас на время. А мы будем хлопотать, чтобы нам возвратили наш дом. Есть только одна загвоздка. Перед войной мы с отцом поменяли наш родовой дом на улице Революции на Овражную. Там жили Старковы. Документы не успели оформить. Теперь доказывай! Но ничего – разберёмся!
Колпаковы жили на улице Почтовой. Это почти рядом с улицей Революции.
Нас встретили хорошо. Слёзы, объятия, разговоры. Дали комнату. На следующий день мать начала подавать документы в исполком на возвращение дома. Там волынили, требуя документы.
Дом Колпаковых располагался в великолепном саду. Запах спелых яблок, слив, чудесных жёлтых груш, запах вишнёвого варенья, которое варили в медном тазу, стоящем на керогазе – всё это великолепие южной щедроты лета теперь окружало ежедневно нас. Моя одногодка Неля – дочка Кати, уверенно руководила мной в саду. Мы собирали плоды, ягоду, поливали грядки и цветы. Я отъедался дарами юга. Было радостно на душе. Быстро привыкали к новым для нас местам. Мы шутили с Нелькой, обливались из шланга тёплой водой, гонялись друг за другом в большом саду, хохотали по любому пустяку. Юность и задор молодости распирали нас беспричинным весельем. Отец Нельки был инвалидом войны – он вернулся без ноги. Одноногому дяде Косте не нравились наши игры, шум, крик. Мы явно нарушали его покой и он, вероятно, начал выговаривать Кате за нас неприятные вещи. Сама тётя Катя – крупная, мясистая, добрая, очень жалела нас и дружила с матерью, но не могла устоять против мужа.
Через два месяца мы переселились на улицу Революции к материной куме – Фроловой Нюсе. Мы поселились в подвальном помещении, а наверху жила кума со своим непутёвым сыном, бросившим учёбу. Его звали все почему-то Лобиком.
Филипп Васильевич устроился работать кочегаром. Мы жили теперь рядом со своим домом №116, который в войну перекупили у матери Старковы. Рядом находилась школа №7, в девятый класс которой я и пошёл с 1 сентября.
Шурка проучился две недели и бросил школу, стыдясь своей плохой одежды и обуви, страдая от насмешек. Мне же без него стало ещё хуже. Особенно тяжело было пережить перемены. Я не знал, куда себя деть! Кинулся было к Нельке (она тоже училась в параллельном девятом классе), но здесь, в школе, она была куда великолепнее меня, смелее, общительнее. Одета, обута лучше, всегда в окружении подруг, которые хихикали и с интересом разглядывали меня. Да и она, может, конечно, мне показалось, теперь сторонилась меня. Я отшатнулся от неё и замкнулся в себе.
Очень любил уроки физкультуры. Здесь доминировал баскетбол. В баскетболе всё решает ловкость, быстрота реакции, скорость. В каждом дворе Кисловодска есть корзина и почти все ребята играют хорошо. На уроках физкультуры, разбившись на команды, мы ежедневно играли в баскетбол. Сверстники все высокие, ловкие, так и перебрасывают мяч друг другу, а мне не достаётся, всё не ухвачу его, со мной никто, как с партнёром, не считается. Всё это меня бесит, я злюсь, стараюсь изо всех сил, ношусь по всей площадке, нагло выхватываю мяч у рослого красавца Червякова или ловкого Павлова и бегом