Спасибо О Пакстону за красивую обложку, Робу за прекрасные слова и Луизе – лучшему в мире редактору. И Мэлу, без которого в буквальном смысле слова не было бы этой книги. И, наконец, спасибо Амели, которая превратила меня в тощую, замотанную, дисциплинированную печатную машинку, выдающую по 5000 слов до обеда. Спасибо, что ты была такой хорошей малышкой и за твой полуденный сон, во время которого я умудрялась выдавить еще 1000 слов. Ты – мой ангел.
Или брак предначертан судьбой, или в нем нет вообще никакого смысла – сплошной обман.
Придет время, и любовь настигнет тебя, как крылатая ракета.
Кухня Эла и Эммы, суббота,
19 сентября 2003 года, 12.35 ночи
Винс оглядел друзей, сидящих за столом. Они все были примерно одного с ним возраста, тридцать пять – тридцать шесть. Такие же или очень похожие беседы велись сейчас в сотнях лондонских квартир за ужином. Но эта была особенной – они не обсуждали подобные темы очень давно и берегли, как лучший фарфор, для особого гостя. Для него.
Они собрались впервые с тех пор, как он расстался с Джесс, и все казались особенно оживленными, как гости за постановочным телевизионным обедом. Он видел их такими и прежде, с новыми подружками и старыми друзьями, внезапно приехавшими из далеких стран, словно персонажи мыльного сериала.
Они хотели показать, что он, независимо от статуса, по-прежнему один из них. Смотри, говорили они, у тебя потрясающие друзья и жизнь по-прежнему прекрасна. Воссоединившись, они воскрешали общую историю. Помнишь? Помнишь, тогда, в Амстердаме, – холостяцкая вечеринка Саймона, помнишь – на пароме, на обратном пути, Саймона фонтаном стошнило прямо на стол с едой. А помнишь, те выходные в Корнуолле, как Эл стоял на скале посреди моря в пять утра, ничего не соображая из-за таблеток, и как волна сбила его с ног, и мы все думали, что он погиб. Помнишь?
Беседа переместилась к недавним временам, и Винс понял, что знал только половину персонажей, присутствующих в историях, – они вместе учились в университете и еще не были с ним знакомы. Истории об алкоголе, кислоте и венерических заболеваниях. Истории о хождении во сне и половой невоздержанности.
Он опустил подбородок на сложенные ладони и наслаждался атмосферой, слушая воспоминания друзей. Часы на микроволновке показывали 12.38 ночи. Обычно в это время он уже был дома, платил няне, заглядывал к Ларе. Но сейчас он по-прежнему здесь. Некуда идти; не к кому возвращаться. Женатый человек, у которого нет жены, отец, не живущий с собственным ребенком. Сплошное недоразумение. Все в его жизни стало каким-то неустойчивым, шатким. Но здесь, в доброжелательной, теплой, знакомой атмосфере, на кухне Эла и Эммы, с красным вином и виски, циркулирующими в крови, мир снова казался правильным.
Беседа текла своим чередом. Теперь они говорили о школьных днях – это давнее время помнили лишь некоторые из них. Они говорили о безумствах, страсти, поцелуях и объятиях – и тогда Натали задала откровенный вопрос.
– Итак, – с озорной улыбкой начала она, – сколько кому было лет, когда вы потеряли девственность? И с кем? Эл, ты первый.
Эл застонал, но рассказал о девушке по имени Карен и школьной поездке в Париж, когда ему было шестнадцать. Они занимались сексом на нижней койке в хостеле, а над ними нарочно портил воздух его друг Джо, громко и вонюче.
Эмма лишилась девственности в семнадцать, с женатым мужчиной, который обещал уйти ради нее от жены, но потом даже и не позвонил.
У Натали все было более обыденно – четырнадцать лет, парень по имени Даррен, похожий на Стива Нормана из группы Spandau Ballet. Все произошло за тридцать секунд, и он расстроился, что не было крови, считая это признаком того, что на самом деле она не девственница.
Стив распрощался с девственностью в пятнадцать, в гостинице своих родителей, с гостьей из Австрии, заманившей его в свою спальню, когда он шел ночью в туалет. Ей было сорок пять, и у нее были жуткие растяжки и шрам от ребер до лобка после какой-то операции. Она так сильно дергала Стива за его (тогда) длинные волосы, пока на нем скакала, что буквально вырвала клок и победоносно размахивала им в воздухе.
Клэр шокировала всех, объявив, что потеряла девственность с семнадцатилетним кузеном во время семейной поездки, когда ей было тринадцать. Они занимались сексом в кустах на берегу канала Ковентри, пока родители пили и орали друг на друга на катере. Пять лет спустя Клэр узнала, что ее старшая сестра потеряла девственность с тем же кузеном, а он в конце концов стал геем и живет с семидесятилетним стариком.
Том потерял девственность в шестнадцать, в грузовике. За рулем был его приятель, который был под кайфом и решил, что они – пара огромных извивающихся ящериц. Он съехал на обочину, нарвал травы и принялся закидывать ею влюбленную пару, потому что решил, что ящерицы могли проголодаться. Имя девушки Том так и не вспомнил.
А потом настала очередь Винса. Друзья повернулись к нему и ободряюще улыбнулись.
– Давайте, мистер Меллон, – сказал Эл, потирая