Волк. Антон Чехов

ар, а при охотниках имелся приличный запас водки, коньяку и разной домашней снеди.

      После закуски охотники принялись за чай и разговорились.

      – Что новенького, дед? – обратился Нилов к Максиму.

      – Что новенького? – усмехнулся старик. – А то новенького, что собираюсь у вашей милости ружьеца попросить.

      – На что тебе ружье?

      – Чего-с? Оно, пожалуй, хоть и не надо. Я ведь это только так спрашиваю, для пущей важности… Всё равно стрелять не вижу. Шут его знает, откуда бешеный волк взялся. Второй уж день, как тут бегает… Вчера ввечеру около деревни жеребенка и двух собак зарезал, а нынче чуть свет выхожу я, а он, проклятый, сидит под ветлой и бьет себя лапой по морде. Я на него – «тю!», а он глядит на меня, как нечистая сила… Я в него камнем, а он заклацал зубами, засветил очами, как свечками, и подался к осиновому узлеску… Испугался я до смерти.

      – Чёрт знает что… – пробормотал следователь. – Бешеный волк бегает, а мы тут шатаемся…

      – Ну, так что же? Ведь мы с ружьями.

      – Не станете же вы стрелять в волка дробью…

      – Зачем стрелять? Можно просто прикладом уложить.

      И Нилов стал доказывать, что нет ничего легче, как убить волка прикладом, и рассказал один случай, когда он одним ударом обыкновенной трости уложил на месте напавшую на него большую бешеную собаку.

      – Вам хорошо рассуждать! – вздохнул следователь, с завистью поглядев на его широкие плечи. – Силища у вас – слава тебе господи, на десятерых хватит. Не то что тростью, вы и пальцем собаку уложите. Простой же смертный пока соберется поднять палку, да пока наметит место, по которому ударить, да пока что, собака успеет его раз пять укусить. Неприятная история… Нет болезни мучительнее и ужаснее, как водобоязнь. Когда мне впервые довелось увидеть бешеного человека, я дней пять потом ходил, как шальной, и возненавидел тогда всех в мире собачников и собак. Во-первых, ужасна эта скоропостижность, экспромтность болезни… Идет человек здоровый, покойный, ни о чем не думает, и вдруг ни с того ни с сего – цап его бешеная собака! Человеком моментально овладевает ужасная мысль, что он погиб безвозвратно, что нет спасения… Засим можете себе вообразить томительное, гнетущее ожидание болезни, не оставляющее укушенного ни на одну минуту. За ожиданием следует сама болезнь… Ужаснее же всего, что эта болезнь неизлечима. Уж коли заболел, то пиши пропало. В медицине, насколько мне известно, нет даже намека на возможность излечения.

      – А у нас на деревне лечат, барин! – сказал Максим. – Мирон кого угодно вылечит.

      – Чепуха… – вздохнул Нилов. – Насчет Мирона всё это одни только разговоры. Прошлым летом на деревне Степку искусала собака и никакие Мироны не помогли… Как ни поили его всякою дрянью, а все-таки взбесился. Нет, дедуся, ни черта не поделаешь. Случись со мною такая оказия, укуси меня бешеная собака, я бы себе пулю пустил в лоб.