В этой книжечке имелось одно стихотворение под названием «Моление о пище». <…> Это смердяковское вдохновенное стихотворение почти гениально. Вместе с тем история нашей литературы, должно быть, не знает сколько-нибудь равного цинизма, сколько-нибудь равного человеческого падения».
Примерно через год после выхода этой книги Тиняков стал нищенствовать.
И тут самое время вернуться к роману Дмитрия Быкова. Вот сцена, которую можно отнести к весне 1926 года.
«Почему-то Льговский с самого начала знал, что увидит эту гадину. Если был Петербург, был в нём и Одинокий, средоточие его гнили. Он стоял на Фонтанке, продавал стопку книжек без выходных данных, с названием, фамилией и псевдонимом в скобках. Он потолстел. В ногах у него стояла шапка для подаяния, зимняя, облезлая.
– Льговский! – закричал он. – Вы здесь! Купите у меня книгу! Последнюю! <…>
– Искусство делается содранной кожей! – кричал Одинокий. – Кто меня на порог не пускал, все сдохли. <…> Я знаете как теперь пишу? Я оседлал овцу и с жаром в манду засунул свой х…ёк, но в жопу яростным ударом с овцы баран меня совлёк. Я пал в навоз и обосрался…
– Это здесь есть? – перебил Льговский.
– Это? Нет, я это на Измайловском иногда читаю, у меня там второе место постоянное. На углу. Уже и любители образовались, целый кружок. Слушайте, я знаю теперь, как делается искусство, то есть я всегда знал. <…> Говорили, я французского не знаю. Верно, не знаю. Я знаю универсальный язык падали! Они у меня все, все заговорили настоящим языком! Но «Я пал в навоз и обосрался» – Бодлер не сказал бы, нет. Вы околели, собаки несчастные, я же дышу и хожу! Крышки над вами забиты тяжёлые, я же на небо гляжу! Вы так можете сказать? Не можете, потому что вы тоже сволочь, с вас надо шкуру содрать, а бить меня нельзя, вы не смеете бить старика, припадочного инвалида…
<…> – Ладно, – сказал Льговский. – Вот вам, – он бросил в шапку лиловую пятирублёвку.
– Что так мало? Продался, сволочь, зажрался…<…>
Льговский пролистнул книжку: «И Ленин недвижно лежит в мавзолее, и чувствует Рыков верёвку на шее». Это можно, за это ничего не будет – что такое Рыков?»
В этом эпизоде Дмитрий Быков цитирует отрывки из трёх стихотворений Александра Тинякова. Автор абсолютно прав, в общем-то исчерпывающе показав в одной сцене его поэтический путь. «Я пал в навоз…» – из дореволюционного периода, когда Тиняков параллельно с эстетскими и декадентскими стихотворениями сочинял и нечто под Ивана Баркова; «Вы околели…» – из послереволюционного периода, когда Тиняков и написал то, что так поразило Михаила Зощенко; «И Ленин недвижно…» – из периода, когда Тиняков просил милостыню.
В книгу, которую Тиняков подарил Зощенко и быковский Одинокий заставил купить Льговского, входит одно из трёх стихотворений – «Вы околели…». Оно называется «Радость жизни». Вот целиком:
Едут