к ночи с раннего утра
трудится дитя забвенья —
Лимонадный сатана.
Всё он делает как нужно:
раз глагол, ещё глагол.
Жить ему совсем не трудно,
он подписывает протокол.
Протокол российских граждан,
жили как и почему,
самый важный сердца орган,
вовсе стал он ни к чему.
Слышат люди гул демества,
сбивчивый маланьин счёт,
оболбесиваются дружно
люди влёт.
Сатаны целебный образ
заполняет циферблат.
Дешифрировать не нужно
то, что люди говорят.
Сатана по-тихой плачет,
робко чахнет под страной.
Пересчитывает сдачу,
чууувствует он «не жи-вой».
РОДНОЙ
Хрупкий, тонкий, косоногий —
по земле плетётся Стон.
На безропотном кордоне
засыпает он.
Он не бросок, он – варенье
из черники или алычи.
Ему вовремя под горны
прививали всё врачи.
За неполные пятнадцать он успел собаку съесть
на том, как побезымянней в паспорт влезть.
Модный, ловкий, физкультурный —
по земле спешит Безумный.
У него в кармане связь —
редкой нужности напасть.
Он смеётся, он шагает.
Всё он в жизни понимает.
Все пятнадцать с виду дашь,
в связи у него крутой коллаж.
Я тебя, чудак, не вижу.
Вижу вещи и рюкзак,
а к ушам моим тихонько подступает «фак».
Вольный, с доброю душой, —
по земле идёт Родной.
У него в руках учебник
и линейка с шпателем.
Он виляет в скверик в мастерскую к бате.
У него есть тоже связь,
у него вообще всё есть.
Он успел в пятнадцать
стих этот прочесть.
ВСЕ ЗА ОДНОГО
А когда в последний раз путь очерчивался?
Грунтует художник холст, чтоб не трескался.
Звери на зиму готовят норки,
а для шубы умерщвляют норку.
Гром сильней, чем все симфонии.
Посторонний в зал не входит.
По порядку ходит очередь
по цепи кругом и день и ночь…
Убивая комара, я думаю: «Мешаешься.
Почему ты, собственно, в мою жизнь вламываешься?
Что ты от меня хочешь, убогий?
Я на 55ть килограммов тяжелее тебя, я точно Бог.
У меня зелёный свет в жизни, видишь?!
А ты тут летишь…»
Я делаю вид, что не осознаю, как чему-то
может помешать и мой труд.
Как Вселенная ста триллиардами килотонн
может махнуть на мой писк и звон.
И сказать себе по-человечески:
«Дети то где, дети, а, где?
Ты мне, детка, мешаешься,
хоть и с виду стараешься.
У меня, извини, тут план,
а ты поперёк плана встала».
Красноречиво можно поиздеваться
над истиной.
Она смешна, гола, до безумства неистова.
Она улыбается ребёнками,
просит бомжами, шутит смешными
и даёт друзьям взаймы.
Коротаешь и без того короткое.
Просто съел бы, сглотнул бы, да жёсткое.
Откусить бы самое вкусное,
да покрасивее, да получше бы.
Ты, Вселенная, потише там, у меня обед.
А ещё названивает сосед.
И не так ли ты думаешь, как и я?
Точно знаю, одинаковы ты и я.
Ты, вот, смотришь на метеориты
и раскидываешь их по орбитам,
чтобы чему-то важному не мешались.
Может и к лучшему, как знать.
Где в подсобных помещениях
какие-то веники.
Тут и ты со своим мнением:
где венику встать, в каком углу.
Всё исключительно правильно. Всё гут.
ПЕРЕНОСИТСЯ НА ИСПОВЕДЬ
Удивительно, как люди меняются:
сломляются,