Моя кожа пахла порохом. Татьяна Михаль

но в оглушающем рёве бомб звук рвался в груди. И только один голос вырывался сквозь весь ад:

      – Мама-а-а-а!..

      Лиза сидела прямо на раскалённой мостовой.

      Платье на ней было сине-белым, в цветочек – мамина любимая ткань, сама шила.

      Теперь подол был в копоти и крови. Девчонке было пятнадцать, но в тот день она стала взрослой.

      Она обнимала свою родную погибшую матушку. Одна она у неё оставалась. Отец и старший брат погибли. Теперь и мамы нет.

      Кричала и рыдала долго, пока не охрипла.

      Уже не девчонка. Уже не плачет. Уже – тишина внутри.

      2. Доброволка

      – Вам сколько лет? На самом деле? – спросил комиссар, глядя в анкету. – Пятнадцать или шестнадцать?

      – Восемнадцать, – соврала она. Уверенно.

      – А рост какой? Зрение? Снайперам важен глазомер.

      – Метр шестьдесят один. Глаз – меткий. Зрение отличное. Брат учил по гильзам стрелять с пятидесяти шагов.

      Комиссар медленно поднял на неё удивлённые глаза. У неё был взгляд, как у старика. Никакой.

      – Имя?

      – Лиза. Мельникова Елизавета Петровна.

      Он вздохнул.

      – Всё. Завтра на распределение. Форму выдадут в казарме. Добро пожаловать на фронт, Мельникова.