– Привет! – махнул он рукой.
– Что это ты играл? – спросил гость.
– Руис Кастадос – современный композитор. Понравилось?
– Очень! – визитёр придвинул стул с высокой спинкой и оседлал его. – Сыграй ещё!
– Пожалуйста! – легко согласился толстячок. Из-под его коротких пальчиков опять заструилась мелодия, похожая на морскую дымку вдали. Когда музыка окончилась, хозяин взглянул на гостя.
– Ты что, приплыл на огонёк, чтоб послушать мои рояльные экзерсисы?
Пришедший засмеялся. Его грубые, но приятные черты, словно озарились внутренним светом от ослепительной улыбки. Пронзительно синие глаза смотрели тепло и иронично. Гость потянулся, как большой ленивый кот. Рубашка от его движения распахнулась, обнажив смуглую грудь, на которой виднелась замысловатая цветная татуировка.
– Рохо, ты всегда мне нравился за прямолинейность! – отсмеявшись, проговорил он.
– Конечно, я ни свет ни заря примчался к другу с единственной целью: втянуть в неприятности.
– Ты тоже любишь конкретику, – буркнул музыкант пышной комплекции и захлопнул крышку инструмента.
– Пошли, – он встал и мотнул головой приятелю, – Поговорим в другой обстановке.
– Как скажешь, – гость тоже поднялся со стула.
Коротышка Рохо едва доставал ему до подмышки.
– Хав, двигаем на кухню. У меня припрятана почтенная бутылочка вина. Тогда будет не так паршиво, когда ты опять меня затащишь в дерьмо.
– Ты остался прежним гурманом.
– А почему я должен был меняться?
Оба миновали веранду, прошли через пару столовых и гостиных, углубились в дом. Кухня обнаружилась совершенно неожиданно. Круглая, как яйцо. Весь особняк снаружи и внутри сиял белизной и радовал спокойными тонами цвета пастели.
– И давно ты живёшь в этой роскошной развалюхе? – спросил Хав, удобно располагаясь на кухонном диванчике. Хозяин подал ему бокал с тёмно-красным вином.
– С тех самых пор, как ты уехал, – Рохо забрался на высокий табурет рядом со стойкой и, смакуя, отпил из своего бокала.
– Чудесная штучка! Не зря несколько лет берёг! – сделал он вывод.
– Рох, а ведь ты всегда ценил красоту.
– Чем тебе здесь не нравится? Критик! – фыркнул толстячок.
– Ладно. О деле, – спохватился гость. – Я пришёл за картами.
– Игральными?! – кукольно удивился Рохо и нечаянно капнул рубиновой жидкостью на свой безупречно-белый костюм. – А! Ччёрт!! – зашипел от досады хозяин.
– Рохо! – с укором произнёс гость.
– Шучу, шучу, – меломан и ценитель прекрасного ловко спрыгнул со стула и подошёл к навесному шкафчику в углу кухни. Хозяин усадьбы отпер дверцу, потрогал заднюю стенку. Она плавно и беззвучно выехала вперёд и в сторону, открывая свободную нишу. Хав очень внимательно следил за манипуляциями друга. Рохо просунул руку в пустоту за фальшивым шкафчиком и вскоре извлёк пыльный свиток, заросший паутиной.
– Держи! – Рохо метнул свою находку другу.
Смуглый гость поймал подарок и громко чихнул.
– Ты почему тайники не проветриваешь?! – строго отчитал он.
– Тебе ли об этом говорить, – произнёс в пустоту хозяин.
Хав быстро поднялся с дивана и расстелил древние карты на кухонном столе.
– Что теперь задумал? – Рохо с любопытством ждал ответа.
– Как всегда: ищу, где погорячей, – сказал Хав, ведя пальцем от маленького атолла к материковой бухте и вновь на острова. – Это находится где-то здесь.
– Да что, наконец? – толстячок подпрыгнул от нетерпения. – Ты даже не рассказал о своих последних похождениях, – попенял он другу.
– Подожди, ещё услышишь о славных делах старого авантюриста!
– Ха, старый. Да ты младше меня на два года.
– Значит, и ты не молоденький мальчик, – парировал Хав.
– Ну, знаешь, мне месяц назад исполнилось 30, и я не считаю себя…
– Вот оно! – крик прервал недовольное ворчание Роха.
– Где? – толстячок заглянул в потрёпанные карты.
– Древний культ поклонников смерти, Храм Тысячи