«Прощай, сука, навсегда. Я зол и я свободен».
Он бы обнял весь этот спящий и холодный город и стал бы снегом, стал луной, уснул в этом сне, чтобы проснуться там, где не болит сердце и где нет тела. Это было бы замечательно – лететь снежинкой, отдаться ветру и утонуть в рое послушных капель, поглощенным ледяной романтикой. Вот и все, прощай навсегда…
Стало жарко, он расстегнул пальто, улетая вместе с потоком снега, несомого ветром прямо в неизвестную черную щель. Мир перестал быть реальным и превратился в трехмерную игру, нет, наверное, в четырехмерную, где лететь можно было куда угодно. Он вдруг увидел себя сверху, в расстёгнутом пальто, с растрёпанными волосами, с безумной улыбкой. Он выдыхал пар, как дракон выдыхает огонь; он пах виски, сигарой и женскими духами, он стоял такой беззащитный перед одиночеством, что не знал, как сделать следующий шаг.
Прощай навсегда, принцесса. Твой выбор, твой шаг, твоя жизнь.
Снег сыпал на его горящую макушку и холод превратился в тепло. «Ерунда, – махнул он упрямо головой, – надо просто дойти домой и больше не пить столько виски и все будет хорошо». Или не будет? Как там? Прощай навсегда…
Улететь вместе со снегом, стать холодом и свежестью, стать легким ветром и плыть сквозь вселенные, обнимать звезды, гореть и возрождаться, терять тело и получать новое. Вот о чем шептала ночь и он улыбался ей в ответ, выдыхая волшебный виски. Обнял столб, чувствуя его невероятную твердость и холод.
Пальцы почти примерзли, когда он взял себя в руки и заставил идти дальше. Снег все сыпал и сыпал, завораживая движением снежинок. Он вытащил телефон и пытался снять на видео, унести с собой танец ночи. Не получилось, все дрожало и смазывалось. В сердцах он швырнул телефон, но потом одумался, наклонился, подобрал с холодного снега.
И пожалел, что не одел ботинки. Проклятые штиблеты годились для паркета, а не для оледеневшей улицы. Растянулся, хватаясь за воздух, больно упал на подломленных ногах и подумал – хорошо, что никто не видит. Снег сразу облепил джинсы и проник к теплой коже. Хмыкнул носом, поднялся, рыча на все: на снег, на телефон, на эту глупую фразу: прощай навсегда. Как зверь. Лунный кот, а снег – его шерсть. Надо было идти домой.
Ладно, идем.
Собрался, стряхнул снег, застегнул пальто, телефон засунул в карман. Все нормально. Это ведь не конец жизни, он молод, прекрасен, он сексуален и умен. Все будет хорошо. И правильно – прощай навсегда. Хватит ныть. Ветер сыпанул горсть снега в лицо. Он поймал снежинки ртом, становясь зимой во полти.
Отдаю тебе свое тело.
Какое-то время он очень искусно и плавно танцевал с зимой, потом отпустило и мир вернулся в привычное русло. Ничего волшебного не было, просто шел снег на улице, была ночь и холодало. «Иду», – сказал он неизвестно кому, никто его не ждал. Прощай навсегда. Они расстались и точка. Обернулся, куда его занесло?
Здесь, черт возьми, всего одна широкая улица и от нее надо повернуть налево, потом проскочить под мостом и пройти мимо озера. И там его дом. Все предельно просто, так почему он не узнает улицы? Виски тут не причем.
Он зажмурился и снова открыл глаза – не изменилось. Вот это глюк, он, же проклятье, не абсент пил… Вот банк с покосившейся вывеской. Стоял тут вчера и позавчера и уже давно. На месте. Вот справа черная, колючая пиками ограда с обрывками объявлений. Кажется садик. Он ходил здесь три года на работу, прямо по этой улице, он знал ее наизусть. Между садиком и банком было неказистое трехэтажное здание, похожее на государственное учреждение. Какой-нибудь комитет по вопросам городской канализации, или управление по организованной борьбе со стихийно возникающими очагами торговли.
Он не помнил, потому что не читал таблички. Казенный дом времен Хрущева с деревянными окнами и заросшими плесенью подъездами. Всего три этажа. Это он помнил точно, точнее некуда. Напротив, на другой стороне улицы было здание пожарной части. Обернулся. Да, все верно, пожарка мигала огнями и казалась логовом дракона. Рядом магазинчик. Закрыт. Пивной ларь с сисястой теткой на баннере, почему-то в ажурном фартуке. Тоже на месте. Все верно. Вчера он купил здесь пиво. Было еще плохо и тяжело, «прощай навсегда» не было сказано вслух и он думал – пиво поможет. Не помогло, чем больше он тогда пил, тем сильнее трезвел.
Обернулся опять и на миг закрыл глаза. Исчезни, наваждение, уйди к черту! Нет. Нужно было просто махнуть рукой и пойти домой, не заморачиваясь. Трехэтажного казенного дома не было. Точнее он, будь ему пусто, стоял на месте, но вот над ним возвышалось еще одно здание.
Небоскреб. Новехонький, блестящий, стеклянный. Крышей уходил в черные небеса. Царапал звезды. Модный такой и красивенький, как картинка. И этого не могло быть, ни в этом городе, ни на этой улице, нигде. Во-первых, здания не строят за один вечер. Да, не строят, а еще утром его не было, за это он мог поручиться. Тащился ведь в суд, жевал сигарету и не мог угомонить трясущиеся руки.
Не было небоскреба и точка.
Во-вторых, если даже предположить,