«Сухо, затвором, в ленте сменится год…»
Сухо, затвором, в ленте сменится год.
Маятник времени – острая грань клинка.
Срезанной прядью под ноги упадёт
Лист недописанной сказки из дневника.
Где-то на полувздохе замрëт сюжет.
Что там? Какие дали затянет канвой?
Слева будут шептать, что ответа нет.
Справа ты шепчешь: «Не верь. Я всегда с тобой».
Ленты дорог. Сюжеты. В них ты и я.
Стрелки. Перрон. Разъезды. И снова перрон.
Мы будто пишем сказку из бытия.
Водим, прижавшись теснее, одним пером.
Буквы в наклон. Чернилами спутан след.
Строки в реальность впитаются, как вода.
Острые грани сточатся лаской лет.
В пене игристого стают осколки льда.
Выйдет канва на взлёт из границ времëн.
Птицей вспорхнëт из-под ног упавший листок.
Кто-то когда-то спросит, прочтя на нём:
«Долго и счастливо…», – «Мама! А дальше что?..»
«…Даль синевы укроет сизая мгла…»
…Даль синевы укроет сизая мгла.
Лето, зима… Недавно или давно…
Где бы ты, когда бы, ты ни была —
Я всё равно найду тебя. Всё равно.
«Небо аркой, по-питерски, до чёртиков так знакомо…»
Небо аркой, по-питерски, до чёртиков так знакомо,
Что невольно ищешь знаки возле дверей.
Я поднимаю глаза: в черноте проёма —
Звëзды жгутся глазами диких зверей.
Что там держит ноги? Какая ещё гравитация?
Расскажите, что это такое, в конце концов!?
Вместо внятных ответов – принудительная вентиляция —
Струи ветра с неба в забрызганное лицо.
Разговор по каналам душ. Невесомой каплей
По холодным губам в бездну молчания вопрос.
Так отчаянно ждёшь ответа, что звëзды близкими стали.
Задержу дыхание. Взлечу.
Без разбега и всех этих взлётных полос.
Небо хмурится: что это, кажется, я возражаю?!
Разговор по душам не клеится всё равно.
Говорит: если любишь, я всё тебе оправдаю.
Говорю: если любишь, то «если» быть не должно.
Взрыв молчания. В крышу градом. Слепым. Бесцветным.
Звери лижут мне руки, в нейтронах зрачков
не скрывая слëз…
Где там бармен, куда пропал со своим абсентом?
И что это потолок у бара весь в дырах? От звёзд?..
«Темноты декабрь…»
Темноты декабрь
у осени выстрадал
На наколки.
Тонкий лëд
тишину квартала выстрелом —
На осколки.
И смолчат деревья.
Пустыми кронами
Глянут в небо.
И дома
протянутыми балконами
Спросят снега.
И с оглядкой кот
пройдëт, дëрнув лапами.
Снов навеет.
И, кончаясь, год
догорит гирляндами.
Не согреет.
И тоска по тебе
зажмëт под свитером
Коготками.
И придёт зима.
Со снежною свитою.
С огоньками.
И ворвётся скомканно
ветер в комнату —
До озноба…
А по белому снегу
как наколото:
«Л… до гроба»…
«Бродит по улицам холод…»
Бродит по улицам холод,
Кутаясь в дым сигарет.
Как сразу пустеет город,
Если тебя в нём нет.
Как сразу пустеет вечер.
Сдувает огни домов,
Порывами, будто свечи
Дыханием сквозняков.
Небо тоской застелено.
Закрыта полëтам высь.
Ты уезжаешь. Мгновенно,
Сразу пустеет жизнь.
Свет, замерзающий в лужах,
Ярче вычертит тьма.
Ты