– Ты че, мразь… , – от неожиданной дерзости Олег опешил. Внутри все похолодело, а в горле пересохло. Не ожидал он от девчонки такого. – Ну-ка, иди сюда. Сюда подошла, я сказал!
– Ой, да иди нахер. Ты мне не отец. Щенка своего воспитывай.
Девочка накинула длинный черный вязанный шарф, и выскочила из квартиры.
Олег безуспешно совал ноги в непослушные тапки, когда услышал как хлопнула входная дверь.
Выскочил из комнаты. Девчонки уже не было.
"Ну, сука. Тварь!.." он сбросил домашнюю обувь, и,шипя сквозь сжатые зубы ругательства, стал надевать туфли.
"Ну, держись… Ща я тебе покажу, гадина". Потерял равновесие, и в одной туфле завалился под вешалку. "Б-лядь…".
Кряхтя поднялся, надел потертую кожаную куртку, привычным движением набросил на макушку черную кепку, и выбежал из квартиры, догонять строптивую падчерицу.
****
Ира сидела на трубе теплоцентрали, кутаясь в свой огромный шарф. Хоть тепло от трубы и согревало, но ледяной октябрьский ветер не считал тоненькую кожаную курточку серьезным препятствием, и все равно пробирал до костей.
Ира думала, что же ей делать дальше. Электронные часы пискнули, сообщая о том, что уже 23:00. Перспективы на будущую ночь, ухудшались с каждой минутой.
Она снова прокрутила в голове события этого вечера, и в очередной раз задалась вопросом, который давно мучил всех девочек, кому рано довелось столкнуться со взрослыми проблемами: "А жизнь всегда такое дерьмо, или только пока ты маленький?"
Из дома она ушла в без пятнадцати девять. Ей позвонил Сашка и предложил поехать с ним на вписку к его друзьям. А что такого? Ведь она уже взрослый человек – в июле отметила шестнадцать. Шутка ли!
Но тупой Олег вдруг решил "включить самца – главу семейства" и просто выбесил! Козлина.
Нет, в целом, Олег не плохой.
Он появился в их семье, когда Ире было восемь. Своего родного отца она никогда не видела, и сравнивать было особенно не с чем.
Поначалу, Олег был весёлым, почти никогда не ругался, и вообще, в проявлении каких-либо чувств к Ире был сдержан. А её, в принципе, это вполне устраивало.
Правда вот мама, с его появлением изменилась. Сначала она частично сместила фокус внимания с дочери на нового мужа, а спустя два года, когда родился Лёха, Ире показалось, что её и вовсе перестали замечать. И в одиннадцать это, конечно, ранит. В шестнадцать же, ты понимаешь, что в таком раскладе больше плюсов, чем минусов.
И поскольку Ира была предоставлена сама себе, её увлечения для родителей оставалось незамеченными. А увлекало девочку всё, что было связано с темой смерти.
Ира погрузилась в эту тематику полтора года назад. За это время она прочитала и посмотрела просто несметное количество материалов (благо единомышленников в интернете огромное количество. И в России, и во всем мире. Создаются новые и новые сообщества, контент генерируется просто безостановочно.
У Иры не было суицидальных наклонностей, нет. Ее очень привлекала эстетика смерти. Нет, Смерти.
Осознание хрупкости человеческой жизни рождало трепет внутри. Вот он – только что ещё живой, сердце бьётся, перекачивая по венам кровь, которая наполняет его лицо и глаза тёплым светом. Секунда! Миг! И взгляд тускнеет, кожа за считанные секунды теряет цвет, становится серой. Жизнь уходит из него, лёгким, едва уловимым колыханием воздуха, от последнего вздоха, освобождая место (целую бездну пустоты внутри). И эту пустоту заполняет густой медленный чёрный холодный поток – Смерть.
Мурашки. Просто мурашки!
Ира рисовала в блокноте со страницами из темной крафтовой бумаги, и в нем же писала. Не то дневник, не то книгу… И получалось неплохо. По крайней мере, так казалось ей самой. Потому что никому в мире, ни за какие деньги, она бы не дала это прочесть.
"Нет-нет-нет. Нет! Такой кринж, блин!.."
Идею того, что абсолютно все дневники пишутся исключительно с целью, чтобы кто-то их прочитал, девочка отвергала. Она писала "для себя". И вкладывала в написанное самое тайное и сокровенное. На вопрос "Зачем обличать свои тайные мысли, которые доступны только тебе, в физическую форму, которая становится доступна абсолютно всем", Ира ответить не могла. Потому что этот вопрос она себе не задавала. Она просто писала.
Никто не отвлекал её от этих занятий, ее это устраивало. И для поддержания статуса кво, достаточно было, всего лишь, не прогуливать школу (ну, хотя бы так, чтобы учителя тревогу не подняли), и помогать матери по дому, и иногда сидеть с младшим братом. Приемлемый обменный курс.
И если со школой было все более-менее ровно, то Лёха с каждым годом напрягал все сильнее и сильнее. Сейчас ему почти пять и более дурного и неуправляемого пацана представить вряд ли возможно.
Будь Ира психологом, она бы сказала, что подобное поведение ребёнка, это его единственный способ привлечь к себе внимание. Что малышу недостаточно общения с работающей