– С пробуждением, Василиса Вениаминовна! – поприветствовал Третьего помощника капитана андроид-штурман Лобачевский попытавшись изобразить на своём гладком глянцево-белом лице нечто вроде улыбки.
– Привет-привет, – опустив ноги вниз села в капсуле я, сглотнув тошнотворно сладкую слюну и нащупывая пальцами в складках теплоизоляционного матраса позади, зеркальце, которое всегда под рукой.
В отражении на меня смотрела бледная, голубоглазая двадцатишестилетняя девушка-брюнетка с причёской… хм, ну какая может быть причёска после гипобиоза? Зато косая чёлка явно была мне к лицу.
Ковалевская-лапочка (второй андроид-штурман дежуривший на мостике во время полёта «Ю.Ф. Лисянского» до Бородина-4 без перерывов на обед, ужин и отпуска, шучу), как всегда угадала моё желание протянув стакан холодной воды.
Залпом выдув живительную влагу и почувствовав, что становлюсь человеком, я спрыгнула на пол и взглянув на всё ещё пытавшегося изобразить улыбку Лобачевского спросила:
– Робман чего тебя так и не починил? Что с лицевыми мышцами?
– Зигфриду Анатольевичу было не до меня. Он сделал анализ всех бортовых систем, обновил макро… – нёсся за мной по коридору Лобачевский (каюсь, любила я после сна ноги размять) пока Ковалевская просто села в лифт и поднялась сразу куда нужно.
– Я не об этом тебя спросила.
– Формально, я не сломан, – тут же ответил андроид, – просто на заводе где меня собирали у главного инженера ушла жена и…
– Ясно-ясно, – бросила я через плечо, поднимаясь по ступенькам ведущим на мостик. – Так… что у нас тут?
Циолковский быстро просканировав меня отменил тревогу для роботов-охранников («НА МОСТИКЕ ТРЕТИЙ ПОМОЩНИК КАПИТАНА БУБЛИК В.В. ДОСТУП РАЗРЕШЁН») и осветив приборную панель синим цветом поместил виртуальную клавиатуру в воздух на уровне моей прекрасной (ха-ха-ха!) груди. Умничка, помнил наш прошлый разговор. В конце концов, не все тут два метра с гаком. Есть и помельче… и посимпатичнее. Одно плохо, молчун, слово не вытянешь. «Ничего, тут за всех Лобачевский болтает», – подумала я пока пальцы мои бегали по клавишам вспыхивающим нежно зелёным после нажатия.
Общий анализ систем корабля, несущего колонистов (и меня) в галактику Медвежьего когтя никаких сбоев и нарушений не выявил. Для летящего через космос четвёртый год ККДП всё в пределах нормы, и даже лучше. Три дня назад «Ю.Ф. Лисянский» вышел из гиперпространства и теперь накапливая энергию для нового прыжка шёл на маршевых двигателях. Впереди нам на встречу двигался довольно крупный астероид, но уклониться от него большого ума не надо. К тому же наши «математики» уже всю работу проделали. Хвалю. Раздав команды «машинистам» (пусть малыши ещё раз проверят трудящиеся во всю мощь маршевые двигатели, лишним точно не будет), я, улыбнувшись, в предвкушении, обернулась к замершим за мной андроидам-штурманам.
– Разбудите подпоручика Сахарова №Д213409.
Я так соскучилась по Толе, что сил не было.
– Опять? – выдал мне Лобачевский даже руками в стороны разведя. Походу дела эмоциональный блок у него тоже шалит.
– Не опять, а снова! – отбрила надоеду я, думая, что нужно быстренько принять душ, приодеться, и может быть даже сделать маску для лица (а то уж очень бледненькая). – Сахаров, между прочим, мой жених.
– Но за месяц вахты вы израсходуете в два раза больше ресурсов «Ю.Ф. Лисянского»… – попытался спорить андроид-штурман заранее зная, что проиграет, ведь ресурсы теперь на кораблях доставляющих дальников до планет-колоний все возобновляемые. Даже вода.
– Формально, запрета нет, – упёрла кулаки в бока я, топнув босой ногой.
– Но и разрешения, нет, – парировал Лобачевский.
– Ой, не будь занудой! – использовало своё главное оружие – улыбку, я. – Забыл кто тебе поставил нестандартные, более вместительные аккумуляторы?
Лобачевский, одёрнув белую курточку с нашивками космофлота, признав поражение, вздохнул:
– Помню. Пошёл будить.
* * *
Всё успела. Даже освежающую маску для лица сделала и смыла. Результат здоровый румянец на щёчках. Сама себя бы потискала. Когда Толик очнулся я уже при полном параде, в безукоризненно белом комбезе с шевронами Третьего помощника, скалилась ему во все три тридцать два зуба.
– Бублик, мой (дал же бог фамилию)! – улыбнулся серыми глазами (так только он умеет) Толик, поцеловав меня в протянутую руку.
Удерживая ладонью готового уже выскочить из капсулы жениха, я ещё раз просканировала его на предмет тромбофлебита. Есть такой неприятный эффект после гипобиоза у солдат, неоднократно получавших при ранениях полевую помощь инъекциями внутри брони, или тех, кто в бою использовал дедетрин. Ту саму пресловутую «Яркость». Тромбофлебит конечно дело пятнадцати-двадцати минут, а вот если