Его последняя игрушка. Лилия Ромуль

зывать. Путь был нелегким и долгим, но он того стоил; она это понимала каждый раз, когда видела в окне туманные, меланхоличные пейзажи, а благодарные улыбки пациентов оплачивались по достоинству.

      Так как она, в прошлом девочка из глубинки, отлично владела не только немецким, но и родным русским, немного понимая и другие славянские языки, к ней часто обращались соотечественники.

      Вот и сегодня ей предстояло обследование молодого сына преступной личности, узнавать подробности о которой она не хотела – брезгует, за которое она получит крупную сумму и кейс к своему лечебному портфолио. Конечно, криминальные сливки общества тоже люди, и она не могла бы им отказать, однако мысль, как они заработали деньги на оплату ее услуг не радовала, поэтому Оксана отгоняла ее от себя, как назойливого комара, дашь себя укусить – получишь вирус моральной дилеммы на всю ночь.

      Она вставила ключ в замок и открыла свой кабинет. Чисто и прохладно, кабинет благородно сиял от горного света. Место, где она работала, находилось в горах и при себе имело не только госпиталь, но и санаторий для больных. Девушка закрыла окно и села за стол.

      Так, что тут у нас на сегодня… На темном дубовом столе лежала кипа бумаг, которую хотелось взять и выбросить в окно, просто чтобы посмотреть, как они полетят, кружащиеся в морозном воздухе. Оксана выровняла стопку бумаг и взяла в руки первое дело. Девушка, двадцать один год, результаты анализов… С этой пациенткой и ее семьей она виделась вчера, и через неделю у них будет повторный осмотр. Она была милой, но печальной, как и все смертельно больные, пытающиеся не дать отчаянию распространиться на своих родных. Она была маленьким бойцом, и Оксана не могла это не уважать, каждый раз улыбаясь ей несколько теплее, чем другим.

      Олег Игнатьев, тридцать восемь лет… Девушка нахмурила свои брови. Тот пациент, привезенный сюда заботливым отцом, интересно убивает ли он людей с такой же заботой, с подозрением на рак. Оксана не имела представления, чем занимается мужчина, однако явственно видела кровь на его руках, а от того понимала, что улыбаться она сможет с трудом. Конечно, врач – не хостес в гостинице, дружелюбное лицо не является частью сервиса, но разве она могла окатить людей, нуждающихся в ней, ледяной водой? Она подумала об этом парне. Может быть, он не такой как отец; часто случается, что дети таких людей – сущие ангелы, но еще чаще бывает, что они идут по стопам своих родителей… Совесть перед человечеством снова заговорила в ее голове, и она бы заткнула уши, если бы это заставило ее заткнуться, но она не могла не думать о том, не вмешивается ли она в судьбу, не прыгает ли бомбочкой в кровавую баню, погреться вместе с этими маргиналами, когда помогает одному из них?

      Но это же моя работа… Да, это моя работа, и здесь нет места морали. Это мой пациент, и я должна относиться к нему, как другим, в независимости от того, кто его родители, и самое главное, он сам. Оксана с облегчением выдохнула, когда голос в ее голове замолчал. Она делает то, что должна, и какие у нее могут быть к себе вопросы? У меня много к себе вопросов… Подумала она, но сразу потрясла головой. Рабочий день только начался, а ты уже философствуешь! Девушка встала и вышла из кабинета, решив зайти в столовую и выпить кофе. Может, это поможет ей взбодриться и очистить мысли.

      Журчание струйки из кофемашины успокаивало, нос Оксаны заполнил пряный, согревающий аромат. Действительно, это то, что мне нужно. Она отхлебнула кофе и прикрыла глаза от наслаждения, понимая, что забыла выпить свой любимый напиток утром. Теперь ее совесть была чиста и спокойна, мысли ясны, а вкусовые рецепторы довольны. Она облокотилась об стол, на котором стояла кофемашина.

      – Слышала, что сегодня приедет Ливанцев со своим сыном? – девушка услышала, как рядом с ней шептались медсестры.

      – Да, я слышала он очень красивый… Неженатый, интересно почему, в тридцать-то с лишним лет? – медсестра отхлебнула чаю и хихикнула.

      – Так он наверное смертельно больной… – она понизила тон.

      – Да? О, какая жалость! Ну ничего, наша доктор Игнатьева всех вылечит! А там уже я подойду, – другая медсестра шутливо накрутила блондинистый локон на палец.

      Оксана расплылась в улыбке, услышав это. Ее коллеги, которых она считала профессионалами, считали ее профессионалом в ответ. Что может быть приятнее взаимности? Она допила свой кофе, решив не наливать вторую порцию, и подняла руку, чтобы посмотреть на свои серебряные часы, минималистично сочетающиеся с ее белым халатом до колена. Уже двенадцатый час… Скоро у меня встреча с пациентом.

      Оксана сидела за столом, разбирая очередные бумаги, и резко повернула голову, когда услышала стук в дверь.

      – Войдите. — пунктуальный. Пришел на минуту позже. Может, он не такой уж и плохой.