– Не ожидал, урод?
Тип внезапно замер, зажав руки по швам и поклонился.
– Ты чего? – изумился парень.
Взгляд его упал на ружьё, оно валялось в двух метрах, практически рядом. Можно успеть! Дозорный трезво оценил свои возможности: против него вышел мастер, схватка с которым врукопашную обречена на поражение.
Чёрный правильно истолковал намерения Колывана, бросился наперерез. Врёшь, не возьмёшь! Колыван нырнул в сторону ружья ласточкой, вытянув руки вперёд. Пропахал животом по бугорку и почти успел… До приклада был сантиметр-другой, вот только в этот самый миг башмаки чёрного, которые лишь с виду казались мягкими, угодили ему по пальцам, едва не размозжив кости.
Колыван взвыл от нестерпимой боли. Однако сумел извернуться, схватил противника за ноги пониже коленей и дёрнул на себя. Оказывается, Ньютон не ошибся, когда придумал свой закон всемирного тяготения. Все тела падают на матушку-Землю, не только яблоки.
Тип грохнулся крайне «удачно»: затылком об сколотый булыжник. Острый срез вошёл прямо в мозг. Чёрный умер моментально.
Колыван поднялся, перед глазами плыло. Шатаясь подошёл к товарищам, проверил пульс. Сомнений не осталось, оба мертвее мёртвого.
В этот миг удавка захлестнула его шею, что-то хрустнуло, и парень обмяк. Распухший язык вывалился из открытого рта.
Очередной незнакомец в чёрном, незаметно подкравшийся к Колывану со спины, спрятал шнур в маленькую поясную сумку. Подошёл ещё один, укоризненно покачал головой, произнёс гортанно:
– Зачем ты так поступил, Абет? Этот батыр храбро сражался и заслужил благородную смерть.
– Оживи его, и тогда я убью по-другому, – отозвался тот, кого назвали Абетом.
– Я воин, а не шаман. Тебе это прекрасно известно.
– Тогда не вмешивайся. Дозорных мы убрали, путь к деревне открыт.
– Что будем делать с Тайжаном? Бросим тут?
– Вернёмся за ним, когда с деревней будет покончено. Тебе придётся самому нести дурную весть родичам Тайжана. Ты плохо его учил, если этот батыр смог с ним справиться.
– Абет, это русские. Они всегда полны сюрпризов.
– Ничего страшного. Сегодня наша очередь устроить им сюрприз, – сказал Абет и недобро ухмыльнулся.
Деревня Пойменская гудела как растревоженный улей: жители собирались в Комплекс на ярмарку. Мужики с самого утра грузили телеги, дабы было чем расторговаться или пустить на обмен. Бабы и девки прихорашивались, надевали лучшие наряды, румянили щёки, подводили глазки. Глядя на разнаряженных и накрашенных молодух, старики ворчали, что молодёжь совсем отбилась от рук. Дескать, в их время всё было по-другому.
Детвора носилась как угорелая, ведь родители обещали взять с собой, и ребятня была на седьмом небе от счастья.
Шум и гвалт стоял такой, что часовые, охранявшие деревню, только головами качали. Десятник Билуг сбился с ног: вместо того, чтобы бдительно наблюдать за подступами, парни на вышках всё больше таращили глазки на деревенских красавиц.
Взять, к примеру, Воропая. И жена есть у него, и детишек двое (третий на подходе), а этот охальник позабыл всё на свете: так и сверлит взглядом соседскую дочку – красавицу Усладу, помогавшую матери перекладывать узлы с поклажей на телеге. Девка, конечно, на загляденье: ядрёная, пышная, с нравом озорным, на неё многие мужики облизываются. Да и сам Билуг при встрече не раз восхищённо причмокивал. Но служба есть служба! Когда стоишь на вышке, смотри за тем, что снаружи творится, а не внутри.
Билуг погрозил Воропаю кулаком. Только зря время потратил, тот словно зачарованный вперился в одну точку (аккурат пониже спины Услады), никакой реакции.
Ладно, решил десятник, у кого-то, кажется, есть парочка лишних зубов, но ситуация исправима. Он подошёл к приставной лестнице, убедился, что ступеньки крепкие, выдержат его немалый вес (за последние пять лет Билуг закабанел, весил почти восемь пудов, однако былой хватки не потерял, по-прежнему мог располовинить неприятеля мечом), и принялся взбираться наверх.
Кряхтя подошёл к Воропаю, прикидывая, что с ним сделать, как наказать. Богатая фантазия подсказывала несколько заманчивых вариантов.
Билуг тронул часового за плечо. Странно, парень стоял словно вкопанный. Чуя неладное, десятник развернул его лицом к себе. Глаза Воропая остекленели, он не дышал, а на лице замерла гримаса такого ужаса, что Билуг едва не оттолкнул мертвеца от себя.
И почти сразу почувствовал присутствие постороннего. Позади что-то прошелестело, еле слышно, словно ветка качнулась на ветру, однако десятник среагировал моментально: выставил труп в качестве щита и потянулся за кинжалом (вытащить длинный меч он не успевал). И тут что-то кольнуло его в шею. Тело, такое родное и привычное, перестало слушаться, налилось свинцом, рот судорожно хватал воздух, которого всё сильнее не хватало. А потом пришла смерть.
Незнакомец, который словно возник из ниоткуда, успел подхватить тушу умиравшего десятника, без особого