Дождь успокоил его, по профессиональной привычке он отметил, что начался он в одиннадцать вечера, так что можно было хорошо выспаться. Следующее утро было теплым, но все же не слишком; и до Скотленд-Ярда он добрался с ясным умом британца, готового со спортивным азартом взяться за любое дело, разумеется, если оно не слишком хлопотное.
Увидев, что лежало у него на столе, он выругался от изумления. А телефонный звонок помощника комиссара раздосадовал его еще больше.
– Знаю, это не работа Скотленд-Ярда, Хэдли, – сказал начальник. – Однако я надеялся, вы сможете что-нибудь придумать; сам я не имею представления, что с этим делать. Стендиш обратился ко мне…
– Мне бы хотелось знать, сэр, в чем, собственно, дело? – сказал старший инспектор. – У меня на столе какие-то бумаги, где упоминаются епископ и «полтергейст», или как там его.
На том конце провода послышалось кряхтение.
– Я сам точно не знаю, в чем там дело, – признался помощник комиссара. – Кроме того, что это касается епископа из Мэплхэма. Довольно важная персона, насколько могу судить. Он проводил отпуск в гостях у полковника Стендиша в Глостершире; как мне сказали, переутомился из-за кампании по борьбе с преступностью или вроде того…
– Так, сэр?
– Вот, у Стендиша большие сомнения насчет него. Говорит, что видел, как епископ катается по перилам.
– Катается по перилам?
На том конце провода раздался слабый смешок. А затем задумчивое:
– Хотел бы я на это посмотреть. Стендиш твердо уверен, что он, так сказать… хм… не в своем уме. Это было как раз на следующий день после того, как полтергейст заявил о себе.
– Сэр, вы не могли бы изложить факты с самого начала? – попросил Хэдли, утирая лоб и грозно поглядывая на телефон. – Нас едва ли касается то, что сумасшедший священник в Глостере катается по перилам.
– Пусть епископ сам все и расскажет, но это позже. Сегодня утром он вас навестит, знаете… Короче говоря, вот что я из этого понял. В Гранже, это загородное поместье Стендиша, есть комната, в которой, как предполагается, и буйствует полтергейст. По-немецки «полтергейст» значит «грохочущий дух»; это я в энциклопедии вычитал. Что-то вроде призрака, который кидается фарфором, раскачивает кресла и устраивает черт-те что. Вы слушаете?
– О господи! – воскликнул Хэдли. – Да, сэр.
– Годами полтергейст себя не проявлял. Так было до позапрошлой ночи, когда в Гранже ужинал преподобный Примли, викарий прихода неподалеку.
– Еще священник? Да, сэр, продолжайте.
– Он пропустил последний автобус. У водителя Стендиша был выходной, так что викарий остался в Гранже. О полтергейсте никто и не вспомнил, и викария случайно разместили как раз в той самой комнате. И вот около часа ночи призрак принялся за дело. Сбил пару картин со стены, выгулял по комнате кочергу и еще бог весть что натворил. А в конце, пока викарий молился что есть сил, со стола слетела бутылка чернил и ударила его в глаз.
При этом викарий такой вой поднял, что весь дом разбудил. Стендиш ворвался туда с ружьем, и все остальные вместе с ним. Чернила были красные, и поначалу им показалось, что произошло убийство. И вот посреди этого переполоха они выглянули в окно и увидели его, стоящего на крыше в одной ночной рубашке.
– Кого увидели?
– Епископа. В ночной рубашке, – объяснил помощник комиссара. – В лунном свете.
– Да, сэр, – покорно произнес Хэдли. – Что он там делал?
– Так ведь он сказал, что заметил какого-то мошенника на клумбе с геранью.
Хэдли откинулся в кресле, испытующе глядя на телефон. Достопочтенный Джордж Беллчестер не был человеком, которого он назначил бы на место помощника комиссара столичной полиции; хоть он был не без способностей, но к обязанностям своим относился довольно легковесно, и прежде всего очень путано излагал факты. Прочистив горло, Хэдли стал ждать.
– Сэр, вы, случаем, меня не разыгрываете? – осведомился он.
– А?.. Упаси господь, нет! Послушайте. Я, кажется, упомянул, что мэплхэмский епископ всерьез занимался криминологией, хотя лично я не пересекался с ним на этом поприще. Наверное, книгу об этом написал. Как бы то ни было, он поклясться был готов, что видел кого-то у гераниевых клумб. Говорит, человек спускался по холму, направляясь в сторону гостевого дома, в котором живет один старикашка по имени Деппинг, чудак, но работящий такой…
– Какой еще человек?
– Ну, этот самый жулик. Не то чтобы его имя где-то всплывало, но епископ говорит, это отпетый бандит. Так вот, епископ, которого разбудил шум, скорее всего грохот, в проклятой комнате, подошел к окну, а там этот во дворе.