– Да вот, представляешь, кто-то самовольно вселился в квартиру, которую не сдали в КЭУ из-за пожара. Да еще этот тип поселил туда какую-то женщину, которая незаконно проникла на полигон, – пояснил Юра.
– Иди ты… А откуда это известно?
– КЭУ срочно ищет квартиру для Зарецкого. По его делам были прямые указания из ЦК КПСС. А квартир нет… Вот и вспомнили, что кто-то не сдал. Проверили… Квартира оказалась запертой на другой замок, а соседи сообщили, что недавно там кто-то поселился… А меня, как члена суда офицерской чести, направили разобраться.
– Да мало ли кто там мог поселиться! Почему тебя направили?
– В том-то и дело, Шурик… Кто-то из соседей сообщил, что поселился тип с нашей площадки. Он видел, в какой мотовоз тот садился… Разберусь.
– А про женщину, как узнали?
– Что тут узнавать! Явно незаконно!.. Никто с нашей площадки не оформлял пропусков для женщин, – с серьезным видом продолжал Юра разыгрывать свою роль.
– А я с товарищем из политотдела еду получать ордер как раз на эту квартиру… Как только того типа оттуда выставят, сразу вселюсь, – поддержал я Юру, который уже и так напугал Шурика, судя по его беспокойно бегающим глазкам и хмурому выражению лица.
– А как ты будешь разбираться, если там никого нет? – не унимался заинтересованный Шурик.
– Женщина там прячется и никому не открывает. Я сейчас с патрулем вскрою дверь и передам ее в комендатуру. В камере она быстро расколется. А патруль останется дожидаться этого типа. Как только появится с работы, его в комендатуру и доставят, – изложил Юра свой план действий.
– Иди ты! А дальше что?
– А дальше – как положено… Суд офицерской чести и увольнение этого мошенника из армии за действия, порочащие офицерское звание… А остальное будет зависеть от женщины. Если вдруг окажется шпионкой, этот тип еще и сядет за содействие шпионажу, – завершил Юра и замолчал.
Навалилась гнетущая тишина. На Шуру было больно смотреть. Он был перепуган не на шутку. А мы с Юрой с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться и все же довести это дело, как и наметили, до логического конца.
– Неужели все так серьезно? – тусклым голосом прервал затянувшуюся паузу Шурик.
– А ты как думал?.. Меня сегодня председатель суда с утра инструктировал, как себя вести, и все статьи показывал. Закон суров, но справедлив. Этому типу несдобровать.
Снова наступила томительная пауза.
– Ребята, – вдруг жалобным голосом обратился к нам Шурик. Мы насторожились, понимая, «клюнуло», – Этот тип я, – сделал, наконец, Шашев чистосердечное признание.
Похоже, от пережитого страха он даже забыл, что все рассказал мне еще вчера утром на службе. Мы изобразили глубокое изумление.
– Ты!? – удивленно спросили хором. Шура только кивнул, не в силах говорить от охватившего ужаса.
– Шура! Да как ты мог! – уже слегка переигрывая,