– Мне не нужны эти квартиры, – говорю холодно. – Они в крови.
– Ты не отмахивайся сразу то, – назидательно произносит Максим. – Там не квартиры. Там кое-что посущественнее.
Подмигивает мне.
Не успеваю спросить, о чем он. Хотя мне это и неинтересно. Я не собираюсь пачкаться об эти деньги. Они принесли нашей семье только несчастье.
Нас вызывают в зал суда. Внутри много народа. За решеткой сидят какие-то люди, которых я не знаю. Меня что-то спрашивают. Отвечаю, что знаю и чему научил меня Максим.
Все происходит как будто не со мной. Я как будто наблюдаю за происходящим со стороны.
Наконец, меня отпускают и я сажусь с краю, рядом с Максимом.
Но чувствую дискомфорт. Оно и понятно: столько незнакомых людей и я вынуждена им всем рассказывать о махинациях своего отца. Я не вижу, потому что сижу, опустив голову, но чувствую их взгляды. Осуждающие взгляды.
Родителей не выбирают. И я своих любила. И продолжаю любить? несмотря ни на что.
А это просто момент, который надо пережить. Все проходит. Пройдет и это.
– Ты как? – отвлекает меня от мыслей Максим.
За это время мы сблизились. Он и правда проявил заботу обо мне. Не досаждал ненужными вопросами, но все понимал. Я чувствовала это.
– Нормально, – тихонько киваю. – Долго еще? Я могу выйти?
– До перерыва нет. Скоро перерыв объявят. Тогда выйдем немного.
С нетерпением жду. Но почему бросает в жар? Спину жжет. Как будто кто-то сверлит меня взглядом. Оборачиваюсь – никого, кто бы так прямо смотрел на меня. Заправляю волосы за ухо. Опускаю взгляд и мысленно отсчитываю секунды ожидания.
Наконец, судья объявляет перерыв.
Сразу же встаю.
– Я сейчас. Переговорить кое с кем надо, – говорит Максим и я одна выхожу из зала суда.
В коридоре дышать гораздо свободнее. Иду к туалетам. Лицо горит и мне просто необходимо умыться холодной водой.
В туалете, кроме меня, еще одна женщина, но она быстро уходит. Я только собираюсь закрыть за ней дверь на защелку, потому что хочу остаться одна хотя бы на несколько минут, как в дверь ударяют. Я отскакиваю к стене. Со страхом смотрю на мужские ботинки. Боюсь поднять взгляд. Особенно после того, как слышу:
– Ну, здравствуй, Василиса. Я знал, что мы еще встретимся. Знал.
Раздается звук захлопывающейся двери.
И опять эта самодовольная улыбка на, безусловно, красивом лице. Ничего не меняется.
Беру себя в руки. Я запретила себе реагировать на него. На его фотографии в интернете, на сводки новостей о его личной жизни. Он – пройденный этап.
– Чего молчишь? – ухмыляется. – Так рада меня видеть, что дар речи потеряла?
– Не могу сказать, что меня поразила твоя прозорливость, – отвечаю, глядя прямо ему в глаза. – Как оказалось, бизнес твоего отца не так уж и чист.
– Хм, – Давид не перестает улыбаться, – а ты стала другой.
– Учителя хорошие были.
Делаю шаг в сторону двери, но тут же Давид хватает меня за руку и впечатывает в свое тело.
– Я искал тебя, – шепчет мне в волосы. – Но ты хорошо спряталась. Но я знал, что найду тебя.
– Не ты нашел, Давид, а я сама появилась. Потому что так надо, – поправляю его и упираюсь руками в грудь. Пытаюсь оттолкнуть.
– Опять споришь? – подхватывает меня за попу и усаживает на столешницу. Сам встает между ног. – Зачем сбежала? Разве мы не договорились?
– Ты серьезно, Давид? – я и правда не верю, что он говорит это все всерьез. После всего, что случилось.
– Я же объяснил тебе, что нам на тот момент нельзя было быть вместе. Формально. Но на самом деле мы же были вместе.
– Бред какой-то, – мотаю головой и пытаюсь слезть на пол. – Пусти меня. Перерыв скоро закончится, а мне надо еще с Максимом переговорить.
– Максим, – улыбается Давид. – Никогда бы на него не подумал. А вон как оказалось… Сиди!
Рукой вцепляется в мою ногу, лишая возможности сделать хоть одно движение.
– Это все было раньше. Теперь нам ничто не мешает быть вместе. К черту процесс. Ты уже все рассказала, что от тебя требовалось. Поехали домой, Василиса. Поговорим, – хищно улыбается. – Задолжала ты мне за это время.
– Чего это я задолжала? – не понимаю я. – Денег твоих я не взяла. Помощи от тебя не просила.
– Долг супружеский задолжала, – усмехается, приподняв бровь. – Там уже такие проценты.
Берет мою ладонь и кладет себе на ширинку. Господи, Давид.
– Что-то маленькие проценты-то, – усмехаюсь я, ощупываю пальцами возбужденный член Давида.
– Маленькие? – он приподнимает бровь. – Ты, похоже,