Я много размышлял, созерцая темное небо усыпанное мириадами блеклых звезд, лежа на зеленой мягкой траве, теплыми летними вечерами. А думал я о том, что твориться в тех дальних мирах, отделенные от нас необъятной чернотой космоса и освещаемые светом моих любых звезд. Что если где-то там, далеко далеко, также лежит кто-то, на отдаленной планете, затерянной среди бесчисленных светил и смотрит на небо. Глядит на небесную твердь, также очарованный её великолепием. Быть может, он также размышляет о том, что творится удаленных от него мирах. В такие моменты мне так и хочется обратиться ввысь и прошептать «Я здесь. Давай знакомиться». Несколько раз я таки и сделал и возможно, небо услышало мою просьбу. Ибо вчера случилось нечто, что могу назвать настоящим чудом.
Днем ранее, как только на небе начали зажигаться звезды, я занял свой пост, который неустанно нес практически каждую ночь. За огородом нашего небольшого домика располагался холм со старым одиноким деревом. Дерево несколько раз била молния, однако оно, оставив чернеть сожженные небесным гневом ветви пускало новые, продолжая зеленеть и расти, несмотря на полученные увечья. Одной из причин, почему меня не пускали когда небо затмевали облака было именно это дерево, точнее, что оно символизировало. Мои заботливые родители боялись, что меня ударит молния, ведь она чаще бьет именно в такие места. А это дерево, кажется, будто само притягивало все молнии вокруг, ибо на моей памяти оно принимало грозовой разряд целых семь раз, два из которых наблюдал лично. Но несмотря на частую небесную кару, дерево не сдавалось и к этому времени уже приняло необычный, даже жутко скрученный вид, наполовину почерневший, но всё ещё с одним зеленым стволом, который разросся необыкновенно пышно, дабы компенсировать утерянные ветви. В дубле этого дерева я хранил некоторые свои вещи, к примеру, старое одеяло, которым укрывался в прохладные ночи.
Когда все до единого звезды зажглись, случилось нежданное, поразившее своей необычностью до глубины души. Сначала, по темному небо пронесся одинокий луч света от падающей звезды. То было подобно первой капле дождя, после которого надеешься и хочешь, чтобы дождь не шел. Однако со звездами совсем иначе, ты надеешься, что та была не последняя. И как за первой каплей дождя следует другая, а потом ещё и ещё, с этой звездой было также. Ещё один белый луч прорезал черный небосвод, а за ним последовали другие. Они неслись с необыкновенно скоростью, зажигались на долю секунды, чтобы потом потухнуть навсегда. Звездопад всё усиливался подобно набирающему силу ливню. Небесный свет лился не переставая подобно фантастическому фосфоресцирующему дождю, прекрасному и беззвучному. Но присмотревшись в тысячи мчащихся лучей рассекающих извечно неподвижное небо, я казалось мог услышать звуки этого чудесного дождя. То был звук теплого летнего ливня наложенный под невообразимо чудесную музыку. Будто Вселенная пела, а под её пение закружились небесные светила в прекрасном и стремительном танце света.
Я был захвачен этим чудом природы, настолько, что едва не пропустил одно удивительное событие. Одна комета, отделившись от общего потока света, упала совсем недалеко от меня.
Я побежал на место происшествия, ориентируясь по светящему дыму, который поднимался с места падения. К своему несчастью или счастью метеор упал на участок самого ворчливого, самого упрямого и самого неприятного жителя этой деревни, а быть может этой планеты. Что-то лежало, истощая пар и дым. За дымовой завесой трудно было углядеть, что действительно упало с неба, кроме, того факта, что оно было слишком большим для такого маленького кратера, который пробурил своим падением.
К моему приходу старик Григорий уже ходил вокруг упавшего метеорита, как всегда что-то ворча себе под нос. Пиная изрытую землю, обрушал проклятие на небесный камень, упавший именно в его огород. Хотя по мне, проклинал не только его, коль он заведется, то не умолкнет пока не пройдет по всему, что ему хоть немного не нравиться. А не нравилось ему очень многое, проще было бы назвать, что нравилось и единственным объектом его симпатии был, разумеется, он сам. Поэтому поток проклятий не заканчивался, пока тот не припомнит тех, кто по его мнению заслуживает их, то есть всех кого сумеет вспомнить. Учитывая, что подобные припадки, при которых он исторгает ругательства случались по десять раз на дню, то он за целый день вовсе не затыкался. А соседский мальчишка, Риф, признался, что однажды ночью заглянул к нему в окно и услышал, как тот и во сне бормотал не переставая, будто заведенный.
Естественно, я не отважился приблизиться к упавшему камню, тем более заговаривать со старым Григорием. Вместо этого засев в кустах, позади его участка. Кусты смородины, оставшиеся от некогда бывшего здесь сада, служили надежным укрытием. Через некоторое время, стал собираться