О том , как выглядит предмет с которым можно безвозмездно и легально выйти с самолета Нью-Йорк Москва и пронести в багаже мимо ощетинившихся напряженным нюхом поживы таможенников Шереметьева в зеленом коридоре, я имел достаточно компетентное представление. Оно должно быть размером не более пары пачек сигарет кинг сайз, и не свистеть никаким особым цветом в интроскопе. Иначе не просто изымут. Измотают. Отдашь всё, пока они не насытятся. Любой провоз даже абсолютно, легального, но нестандартного для режима праздного путешествия с развлечением, вызывает у таможни вполне объяснимый интерес доколупаться до клиента потенциального развода на бабки.
Админ обсерватории сейсмологии и морской биологии Ламонт-Дохерти, Колумбийского университета по имени Боб, выкатил системный блок особо ценного компьютера, размером прикроватную тумбу или холодильник лежачий на боку.
И с гордостью произнес.
– Еще месяц назад, этот компьютер был запрещен на вывоз из США в Россию. Потому, как он имеет огромные возможности в военном применении. Но теперь мы с Вами уже не враги, забирайте на мирные цели.
Я возразил, – хоть мы и стали через границы дружнее, но внутри России войн только прибавилось. И самая, горячая идет между трудом и капиталом, как учил и недоучил нас великий Маркс. Мы с Вами, Боб, находимся в одном окопе с теми, кто создаёт людям благополучие и материальные ценности, прямо или косвенно. А есть другая сторона за линией фронта. Это те, кто по своему усмотрению делит и распределяет созданные нами блага. И не всегда их принципы и методы честного дележа, приемлемы нам.
Одним из подвидов деятельности распределения является таможня. Там по-своему считают товаром всё, что захотят. А со всякого товара надо брать мзду. Вот они и мздят денно и нощно. Никакими доводами о том, что наука не торгует ценностями, а использует их с благородными целями служению познания мира, таможню не убедить. Это всё равно, что мимо льва нести свежее мясо и объяснять, что оно несъедобно.
Поэтому я не способен это ввезти в подарок Российской Академии Наук. Так чтобы оно прошло барьер беспошлинный в 30%. И никакое письмо, ни от какого начальства на земле (вплоть до президентов и высших святителей) таможню не убеждает. Проходил уже во ввозом дефицитнейших в РФ GPS приемников на миллион долларов временно. Чуть было своё всё не продал из коммунальной квартиры, чтобы заплатить пошлину. Заступился начальник геншатаба и вице президент академии наук. Всё равно денег попросили. И немало. А ввозить вот это и в таком виде, у меня уже нечем платить.
Боб почесал затылок и предложил компромисс.
– Достаточно Вам привезти процессоры (их два), хард диск и платы памяти. Они устанавливаются в прежней конфигурации машину, и она станет не хуже этой суперсовременной. Сейчас я схожу за отверткой.
Странный малый, подумал, я. На столе лежала отвертка. Ну, пусть не крестовая а плоская. Но ведь ей же можно не хуже винты крестовые открутить? Можно. Но не американцу. Когда меня собирала американская наука на работу в Тикси зимой, то среди многочисленного всего для работы я увидел аптечку весом килограммов 30. Там одних капель для защиты роговицы глаза от морозов было штук 15 весом по 100 граммов и каждая для своей температуры.
Я взял плоскую отвертку и аккуратно отвинтил кожух системного блока. Все нужные к перевозке детали были на самом деле компактными и фиксировались в корпусе на защелках. Легко освободив, процессоры, память и хард, я их обернул пупырчатой оболочкой, которой всегда в любой лаборатории рулоны, и положил стопочкой на стол.
Кожух