‒ Правила простые, ‒ с предвкушением заявила Наташа. ‒ Вы тянете фант, читаете написанное слово, и у вас есть три минуты, чтобы придумать историю. Лучше всего новогоднюю. С волшебством и сказкой.
‒ Первым я, ‒ потянул руку к коробке программист Антон, достал фант и громко прочитал: – У меня слово «месяц». О! Про это я могу и без подготовки рассказывать… Однажды мне дали задачу написать небольшой код, я сделал за три дня, отправил и через месяц получил ответ: Принято.
Мы заулыбались.
‒ У нас таких историй в Эрмитаже тоже в ассортименте, ‒ добавила Алла. – Присылают заявку на экскурсию для школьников, мы всё отправляем, месяц ждём ответа, а потом они внезапно: Спасибо, завтра приезжаем! А у нас всё расписано, люди разобраны. А тут они, с билетами на руках! Сказочные люди!
‒ Следующий! – выставила коробку на середину Наташа.
‒ Давай я, ‒ протянул руку Андрей. – О! Мне «цель» попалась.
Андрей встал и вышел вперед, картинно развел руки пошире.
‒ Цель у нас была. Вот такая была цель! И целью была рыба. Размером с полметра, не меньше. Или хотя бы с полкило. Мы с приятелями планировали поехать на рыбхозяйство, но сначала выяснилось, что свободных домиков уже нет, потом у друга заболела старшая, и ему впихнули младшего, чтобы на выходные уехал и не подцепил заразу, выехали в итоге поздно, в темноте по лесу свернули в другой поворот… В общем, вместо мужской компании, запланированного заезда и гарантированного улова мы вылезли в пять утра на берег реки. В багажнике было две палатки, на заднем сиденье спал восьмилетний Димка, а будет клевать или нет – вопрос был неясен. Выяснилось это на следующий день, когда мы хотели сделать прикорм, а Димка – купаться. Победила мужская солидарность и гуманизм: в реку мы влезли все, с утра немножко покидали, но рыбу привезли домой в брикетах, без костей и выловленную в магазине по банковской карточке.
‒ У меня есть новогодний рассказ, ‒ сказал Жора. – Я без фанта расскажу.
После училища я пошел служить, и так вышло, что Новый год в армии праздновал дважды. Второй ничем особенным не отличался, а вот в первый со мной случилась необычная история. Это был двухтысячный год, с самого утра по радио рассказывали, как народ собирается праздновать новое тысячелетие, а мы, заматывая шарфы поплотнее, разбирали автоматы и отправлялись в дозор. Бои шли уже на окраине города, вчера по домам прошлись снарядами, мы побегали немножко – и наш плацдарм сдвинулся. Вот туда, на край, я и пошел в новогоднюю ночь.
Самое собачье время – это после двух. Ты уже не борешься с морозом, привык. Пальцы гнутся хуже и хуже, и ощущение, что замёрз не просто кожей, а всеми подкожными прослойками. Наша огневая точка бдит – мы помним, что с той стороны любят перед рассветом нападать, – и тут я сзади слышу шорох. У меня по позвоночнику страх в штаны скатился. Думаю: «Всё! Прозевали!
Сейчас нас с тыла тут всех положат!» Разворачиваюсь – и вижу, как перебежками пробирается наш солдат, закутанный по самые глаза, и ко мне:
‒ Рядовой Степнов. Прислан на смену. Тебя сержант срочно вызывает. Тебе кто-то из Москвы звонит.
Ребята у миномета посмеялись, пока я собирался. Особенно мой напарник:
‒ Там генерал какой-нибудь звонит.
‒ Да какой генерал! Маршал, не меньше. Вызываю Георгия Жукова. А где он? Немедленно прислать…
Ребята над тем, что я тёзка «маршала Победы», регулярно подшучивали. Ну я и побежал. Ночь, зима, развалины… Побежал – это, скорее, про активно ползком перемещался. В общем, прибегаю в расположение части, прямо к сержанту, докладываю: мол, по вашему приказанию прибыл. А тот на меня смотрит и как начнёт меня крыть: никуда он никого не вызывал, а за самоволку во время боевых действий ‒ расстрел. Я глазами хлопаю и ничего не понимаю: был же и рядовой, и ребята, кто рядом у расчёта лежали, все видели и слышали. Сержант, видя мою упёртость, запер меня в чулане, приставил караул и решил дождаться утра.
Ближе к утру погромыхало ‒ попробовали нас сдвинуть, но наши отстрелялись в ответку и позиций не сдали. К полудню, когда и расчёт с точки вернулся, и фсбшник приехал, меня выпустили на разбирательство. Собрали нас всех в одной комнате: я под конвоем, ребята напротив и этот в хороших погонах. Сначала их спросили: приходил ли солдат?
‒ Приходил, ‒ отвечают ребята. – Замотанный весь, поэтому лица не видели. Цвет глаз голубой или серый – ночью плохо видно, телосложения худощавого. Рядовой Степнов.
‒ Дальше что было?
‒ Рядовой Жуков ушёл в часть. Через полчаса по нам огонь открыли. Степнов заметил точку, где засел противник, и вызвался снять. Он пошёл, мы прикрывали. Потом огонь стих.
‒ А рядовой Степнов?
‒ Не вернулся. Мы сразу после окончания огня с частью связались, доложили, обозначили, где раненый. Расчёт оставить было нельзя.
Следователь повернулся к сержанту. Тот кивнул: был звонок. И утром посылал искать, но никого не нашли. Тут фсбшник расстегнул папку, вытащил досье и читает: «Рядовой Степнов погиб 8 декабря во время боев