– Ты любишь меня, милый? – мягким шепотом промяукала она ему на ушко.
Ее возраст угадать было трудно, практически невозможно. Такие дамы могут прельстить любого заевшегося гурмана, повидавшего все в своей жизни геронтофила и самого распоследнего и прожженного педофила в розницу и оптом. Совершенно белые волосы на фоне бронзовой кожи создавали полиэффект. С одной стороны, можно было сказать, судя по окрасу поверхностного слоя дермы, что существо не имеет никакого отношения к альбиносам. С другой, такой цвет волос никак нельзя было иметь молоденьким девушкам, а именно такой она казалась при тщательном рассмотрении ее тела, и уж точно нельзя было приобрести ни психотравмирующим, ни краско-химическим образом. Маленькие морщинки около век и уголков губ ярко контрастировали с веснушками, детскими ямочками на губах и огромными наивно-страстными глазами, цветом и живостью больше походившими на два костра.
– Конечно, милая, я тебя обожаю, – прошептал ей в ушко он и провел рукой по чудным волосам.
Он, как и она, был отлично сложен, и нагота только украшала его. Аполлоново тело его отливало огненным загаром, контрастируя со светлыми волосами и яркими голубыми глазами. Возраст определить было, в принципе, несложно, но никому особо не было нужно. Он был в самом соку, в том возрастном цензе, когда почтенные дамы хотят его утешить и сопроводить по жизни, а малолетние дурочки, питая благоговейное почтение, смотрят в рот и ловят каждое слово столь опытного мужчины.
Они стоили друг друга. Бог и богиня плотских утех и развлечений. В древнем Риме или в столь же древней Элладе их признали бы полубогами и лепили бы с них скульптуры, которые, дойдя до наших дней, стали бы достойными находиться в лучших музеях мира и частных коллекциях избранных толстосумов. Но в наше время и в нашей реальности в местности под гордым названием город Вертепск они были обыкновенными демонами-искусителями. Суккуб и инкуб лежали в обнимку на раззолоченной тахте и оттачивали друг на друге свое мастерство.
– От тебя опять пахнет человеком. Ты все никак не можешь успокоиться?
– Милая Набель, о чем ты толкуешь? – зашептал он, нежно касаясь ее шеи языком. – Взаимоотношения с людьми есть не что иное, как наша непосредственная работа. От которой мы испытываем удовольствие. Я недавно работал, и поэтому твой чувственный нос уловил запах моей недавней жертвы.
– Кому ты врешь, Ликоройс? Я такая же, как и ты, и могу отличить запах недавней жертвы от принятой дозы пота накануне.
– Вот в этом, мой чертик, ты беспросветно ошибаешься. Разве я похож на тех придурков, которые собирают со своих жертв пот, дабы потом в одиночестве его использовать? Разве я сейчас нахожусь в состоянии аффекта от пота? Я разве буйный и бросаюсь на каждое существо, которое хоть чем-то отличается от меня родимого? Не принял душ после жертвы – это да, сознаюсь, но чтоб заниматься тем, о чем ты подумала… Это вряд ли.
– Помыться он забыл… Так и скажи, что не стал. Не будь ты моим родным братом, я донесла на тебя бы первому встречному блюстителю чистоты.
– Набель, – его рука скользнула в укромное место девушки, – ты же знаешь, что я не потоман. Мне просто нравится легкая эйфория, царствующая в теле, если после работы не принимать серный душ. Многие так делают, в этом нет ничего опасного.
– Лико, ты говоришь глупости! Если бы это не было опасно, нас бы не заставляли всегда мыться, – она ущипнула его за ягодицу, зная, что на мужской пол это действует безотказно.
– Брось! В малых дозах это не может быть вредным, иначе я давно уже не смог бы без этого существовать.
– Эльц тоже так думал, – прошептала Набель, остановив на секунду ласки партнера, вспоминая своего прежнего. – Он тоже думал, что в малых дозах это не принесет вреда и привыкания, точно как и ты сейчас, говорил, что забыл помыться, что небольшая эйфория помогает ему лучше настроиться на тренировку и работу, что все будет хорошо.
– Он преступил черту! Он стал пользоваться чистыми выделениями, а это значит, что обратного пути нет. Я не такой! И не собираюсь губить свое существование ради пяти минут кайфа в день, – он улыбнулся и провел нежно ногтем по ее спине от лопаток до окончания копчика.
– Он тоже так думал, – простонала она и начала языком ласкать низ живота Ликоройса.
– Эльц был славным, но слабохарактерным инкубом, а я если захочу, то брошу это делать хоть завтра.
– Захоти, – мурлыкнула она и пощекотала язычком его плоть.
– Обещаю! Что с завтрашнего дня буду после каждой смены мыться по пять раз в день! И пусть меня переделают в безмозглого и худосильного человечишку, если я изменю своему обещанию!
Он нежно обнимал ее бедра и целовал спину. Работа есть работа, и ничего тут не поделаешь. Тем более если от некоторой части работы испытываешь ощущение эйфории. Создатель был, несомненно, гением. В отличие от его Отца, который всю природу сотворил, да так, что в ней полностью все