Написано под музыку The One to Survive – Hidden Citizens/Hidden Citizens feat. Josh Bruce Williams
Зеленая фея
Вадим увидел ее у стойки бара «Зеленая фея». Декоративно разодранные джинсы еле держались ветхими шлевками за полосатые подтяжки поверх натянутой на груди майки с надписью Love. Увешанные фенечками руки ловко жонглировали бутылками и шейкерами и по всякому мельтешили. То прятались под таинственное место за барной стойкой – чтобы тут же взлететь проворной ласточкой, щелкнуть щепоткой того, плеснуть капелькой этого. То ныряли в недра ящика позади на высоком табурете – достать фрукт, порезать на красивые ломтики, брызнуть лимонный сок в бокал. То лезли в холодильный ящик – выгрести из формочек щедрую груду ледяных кубиков, всыпать в металлический стакан совком, накрыть другим стаканом так, чтобы плотно прилегали друг к другу, и энергично тряхануть.
Она передавала заказ симпатичным официанткам в крохотных юбчонках, горланила-подпевала группе на сцене и, в конце концов, вскарабкалась на барную стойку, приложилась к золотистой бутылке светлого рома и, отбивая такт ногой, завизжала, бурно поддерживая молодых музыкантов. Спички-щиколотки, крохотные ступни – в тяжеленных камелотах. Она отбивала ритм чеканистой дробью явно подбитых металлическими набойками каблуков – по-иному такой звук тарабанить невозможно.
Вадим, словно примагниченный, подошел ближе и вздрогнул, поймав полный ехидной усмешки взгляд барменши. Глаза ее под рваной челкой были зелеными, из-за освещения порой создавалось впечатление, будто они светились. Это он разглядел, когда она, подставляя ему заказанный бокал Джека Дениэлса, вдруг резко подалась вперед и схватила его за подбородок. На ладони мелькнула татуировка в виде ярко-красных губ.
– А ты хорошенький, – сказала она и шумно, взасос поцеловала.
Вадим оторопел от неожиданности. Облизнулся, собирая отпечатавшийся химозно-вишневый вкус липкого блеска, запил вискарем.
– За счет заведения, – щедро разливая два шота текилы, приговаривала девчонка. Текила перелилась за краешек, смыла соленую каемку. Глянцево блестела долька лайма. – Давай со мной… На счет два. Раз… два!
Они одновременно опрокинули в себя шоты. Девчонка довольно расхохоталась, пока Вадим, переводил дух. С виду тоненькая девчонка, но даже не моргнула, и уже отвлеклась на чей-то вопрос:
– “Текилу санрайз”? Да без проблем! Что?! Два “Секса на пляже"?! Сейчас! Да щас секунду, че орешь, все слышу!
Она проносилась ураганным вихрем, сверкая улыбкой, не забывая как следует поддавать воздуху над головой вздернутым кулачком. Улыбка ее была славная, с милой щербинкой между передних будто сахарных зубиков. Она жмурилась от удовольствия, подвывая новой дерзкой песне. Челка, падающая ей на лицо, стала совсем мокрой. Она украдкой втянула косячок, поймала взгляд Вадима, улыбнулась широко, блуждающе, как озорной мальчишка, впервые поймавший рыбу на удочку.
Вадим неуверенно оглянулся, поискал глазами одногруппников, нашел друга-соседа Олежку в компании куража и девчонок и, успокоенный, повернулся обратно.
Музыка грохотала, била по ушам, но уже не так заметно, как это было при входе. Вадима развезло – от выпитого и внимания барменши. Такой удивительной, непохожей на других. Мелькали ее растопыренные уши: одно – в завитке мудреной серьги, второе – усеянное гвоздиками и колечками. Она говорила что-то бессвязное жарким шепотом, едва не утыкаясь носом-кнопкой ему в щеку. Вадим разглядывал маленький стаканчик с зеленоватой жидкостью на свету.
– Наша зеленая фея*, – хихикнула она. – Нравится? Ну!
Вадим послушно выпил и долго дышал, приходя в себя, нюхал все, что она ему, хохоча, подсовывала, и со всем соглашался. Да, нравится, да, хочет – ну как можно ее, такую славную, не хотеть? – да, будет он все, лишь бы она не уходила сейчас никуда. Она кричала кому-то, клянчила ее подменить, держала его за колено, выше, за бедро своей пылающей рукой. Вадим сел ровно-ровно, прямо. От нее пахло полынной горечью медовой настойки, хмельной жар кружил голову. Она потиралась, ластилась о него так, что становилось дурно от разлитого внутри приятного чувства. А оно все разгоралось, словно подожженное спичкой вино в разбитой на полу деревянной бочке. Вадим целовал жадно, грубовато и неуклюже, должно быть, смешно, она постоянно смеялась, если ее губы не были чем-то заняты – сигаретой, выпивкой, криками, горячим шепотом о какой-то зеленой фее, и как она ему понравится. Вадим пытался ласкать в ответ, но куда там! Девчонка постоянно струилась из ладоней, будто мягкий хорек – вот сейчас она прямо под пальцами, а в следующую секунду на другом конце барной стойки, и через миг снова тут, встряхивает короткими влажными волосами, блестит ведьмовскими глазами в подводке переливающихся серых теней.
Вадим плохо помнил, как они очутились в кладовке бара, миновав невысокую лестницу, ведущую вниз. В таком месте он еще ни разу не был. Хаотичными рядами стояли ящики с продуктами, упаковки с соками, высились хлипкие с виду стеллажи с запасами спиртного, шумел в углу генератор, глухими басами и вибрацией доносился шум с основного зала, а тут они – запыхавшиеся, ненасытные. Вадима