В носу и под закрытыми веками противно зачесалось. Мальчик зажмурился, крепко, как только мог. Ресницы стали мокрыми, и он, рассердившись на себя, мотнул головой, которая от этого движения заболела – резко, сильно, до тошноты. Внутри черепа кто-то стучал кувалдой, а под повязкой ещё и зудело. Он повернулся на бок – аккуратно, чтоб не раздразнить боль и чтоб она не стала ещё злее; весь накрылся одеялом; вжал гудящую голову в подушку, сглатывая слёзы, которые всё текли и текли вопреки его воле.
Жизнь тут была ужасной и тоскливой до того, что хоть кричи. Мама и лечащий врач сказали, что читать ему нельзя. Разговаривать громко тоже нельзя. Лучше не вставать совсем, но если всё же подниматься (в туалет, например), то медленно и плавно. Музыку слушать тоже «не рекомендуется», да и как её слушать, если мобильный потерялся? Новый мама пока не купила, и неизвестно, купит ли вообще – после всего, что случилось. Он даже застонал от тоски. Миллион «нельзя»! А что можно?!
Но вообще-то и не хочется ничего, если сказать по правде. Сегодня наконец-то ему стало хоть немного лучше. Почти прекратилась изматывающая тошнота, головокружения стали реже, и голова болит только при резких движениях. Но всё равно не хочется ни есть, ни пить, ни разговаривать. Он вытер краем пододеяльника нос и глаза и прислушался к себе. Не-а, не хочется.
Разве что увидеть лучшего друга… Мама говорила, что тот собирался зайти, но никак не приходит. Пять дней прошло, а человек, с которым они дружат почти всю жизнь, его ни разу не навестил. И девчонка – самая крутая из всех, кого он знает, – тоже могла бы хоть поинтересоваться, как он тут – совсем один. Неужели ей всё равно?! Нет, не может быть. Если бы она была бесчувственной, то разве защищала бы так бездомных собак? Разве устроила бы для них приют в том приморском городе, причём прямо во дворе дома, где живёт её бабушка?
А здорово было бы летом поехать на море всем вместе! От этой мысли даже плакать расхотелось. На море, втроём! Ходить купаться, гулять с собаками и… Только куда ему теперь – раненому? И сколько ещё придётся тут валяться? Мама, правда, сказала, что неделю-другую, не больше. Но разве она может знать точно?
Дверь в палату распахнулась, послышались голоса пацанов и стук Рустамовых костылей. Но мальчик только поглубже зарылся в одеяло. Одно ухо прижато к подушке, другое он заткнул пальцем. Ну их! Из четверых ему больше всех нравился Максим, потому что внешне напоминал лучшего друга, но Макса завтра должны выписать, так что всё равно они не успеют познакомиться поближе и стать хотя бы приятелями. И не надо. Вот не выздоровеет он, случится у него какое-нибудь осложнение, и тогда они все узнают и пожалеют, что так с ним…
– Ну, как ты тут?
До спины дотронулась чья-то рука. Погружённый в горестные мысли мальчик не сразу сообразил, что это зашла медсестра.
– Что, плохо тебе?
Он аккуратно помотал головой и только потом понял, что медсестра ничего не видит. Тогда он прорыл в своём одеяльном коконе небольшое окошко и буркнул:
– Нормально всё.
– Болит голова? – Голос был ласковый, и от этого в носу снова защипало, а к горлу подкатил скользкий комок.
– Я же сказал, нормально. – Он специально ответил угрюмо, стараясь говорить басистым взрослым голосом. – Я спать буду.
– Ну ладно, спи тогда.
Медсестра подоткнула одеяло, потом что-то сказала другим мальчишкам (кажется, чтоб не очень шумели) и ушла.
Мальчик снова спрятался в своём душном убежище. Пацаны что-то негромко обсуждали, шелестели страницами комиксов (Рустаму родители притащили целую стопку), и им, похоже, были абсолютно безразличны чьи бы то ни было переживания. Равнодушные какие-то люди! Тут он вспомнил, что, когда его поселили в эту палату, мальчишки пытались с ним пообщаться. Но тогда ему было не до разговоров, а теперь-то он бы рассказал всё-всё, до последней мелочи. И если бы они узнали, что с ним случилось, они бы… они бы просто не поверили, что так бывает!
У него и самого не вполне укладывалось в сознании всё произошедшее – такими странными, невероятными, непредсказуемыми были события последнего времени. Так что лучше всего, конечно, обсудить их с друзьями. Чтоб разобраться в своих мыслях, в которых он увяз, как в болоте, по самую макушку раненой головы. Чтобы понять, почему люди иногда оказываются совсем не такими, как кажется вначале. Чтобы всё наладилось, отремонтировалось и стало как раньше! А для этого лучше всего вместе с другом и самой классной на свете девчонкой сесть где-нибудь в спокойном месте, чтоб никто не мешал. Пусть каждый расскажет свою версию событий – всё, что помнит. Чтобы до минуты восстановить каждый день из последних двух месяцев, начиная с того самого, когда его жизнь перевернулась вверх