Силы НАТО не задумываясь подвергали бомбардировкам части югославской армии, которые согласно договоренностям прекратили боевые действия и выводились из Косово. На бомбах, сброшенных на сербские города и деревни, солдаты НАТО делали надписи: «Happy Easter».[1] В Ираке США наносили удары по населенным пунктам в первый день священного для мусульман месяца Рамадан. В Сирии против законного правительства используются банды головорезов и террористов, которым США и ряд европейских стран оказывают финансовую и материальную помощь. Но если обратиться к прошлому, мы увидим, что Британская корона так же цинично использовала пиратов против Испании, а в Латинской Америке ЦРУ и МОССАД обучали и снабжали оружием отряды смерти, которые проводили карательные экспедиции против политических оппонентов из числа местного населения.
Следовательно, за рядом современных концепций и определений мы можем найти довольно старые методы прямого или косвенного силового воздействия. «Осел, нагруженный золотом, возьмет любую крепость», – говорил Филипп Македонский. Теперь роль такого осла берут на себя различные фонды, банки, страховые компании и программы помощи. И представители пятой колонны,[2] заполучив свои «тридцать сребреников», при первом возможном случае с радостью откроют ворота крепости, отдав свой родной город на разграбление врагу. Но в нынешних условиях грабеж происходит в «цивилизованном формате»: капитулировавшее правительство подписывает кабальные договоры, под которые вывозятся природные ресурсы, эксплуатируется труд местного населения, и ему же сбывается продукция из страны-гегемона. А полицейские функции исполняют дипломатические миссии и наблюдатели от «международного сообщества». Часто для убедительности в оккупированной стране размещаются военные базы, призванные обеспечить «безопасность страны» от заранее обозначенного агрессора или мифического терроризма.
В настоящее время к тому же наблюдается ряд взаимосвязанных тенденций, значительно затрудняющих поиск адекватных решений в случае возникновения спорных ситуаций и конфликтов. Первая – это стремительный упадок однополярной системы мира. США уже не справляются с функцией мирового жандарма и вынуждены либо искать союзников (с которыми у них существует определенный кризис доверия), либо повторять свои ошибки, что значительно ухудшает ситуацию.
Вторая тенденция – необратимые процессы глобализации. С одной стороны, ряд государств и политических сил упорно им сопротивляются, что вызывает всплески национализма, подчас довольно воинственного. С другой стороны, ранее отсталые страны успешно перехватывают пальму первенства у промышленно развитых стран капиталистического лагеря и начинают диктовать свои условия. Глобализация также несет с собой эрозию международного права и попытку насаждения своих стандартов со стороны ослабленного, но еще активного центра принятия глобальных политических решений – Вашингтона.
Третья тенденция – это возможность использования продвинутых технологий для преступных действий и террористических актов. Если во второй половине XX века анархисты и различные борцы с режимами использовали кустарные методы изготовления оружия и боеприпасов, то сейчас спектр их деятельности значительно расширился. Режим нераспространения ядерного оружия, который является одной из прерогатив внешней политики США, пытается контролировать расползание смертоносных технологий по всему миру. Но монополии больше нет.
Четвертая тенденция – возрождение религий. Когда в XVII веке по итогам Тридцатилетней войны в Европе пытались разграничить религию и политику, вряд ли предполагали, что вероисповедание через несколько столетий вернется в политику снова, но уже в ином формате, вооруженное не только догмами, но и бойцами, готовыми отдать жизнь за свои убеждения.
Пятая тенденция – это ревизионизм, к которому прибегают многие народы и государства. Бывшие колонии недовольны теми условными границами, которые им начертила их бывшая метрополия. Иные требуют получения государственности. При этом положения ООН о праве на самоопределение, с одной стороны, и нерушимости границ – с