Бессарабский роман. Владимир Лорченков

подходившие к дамам с церемонным наклоном головы, чувствовали, как что-то неуловимо меняется, что-то тревожное появляется в атмосфере затхлого до сих пор края. Окраина мира. Бессарабия переставала быть такой, по крайней мере в глазах своих обитателей. Так оно и случилось. В 1918 году, когда Бессарабия, нежданно-негаданно для себя, становится независимой, что повергает в шок всех жителей края, – на эти земли предъявляют претензии сразу несколько держав. Нас хотят, думают бессарабцы. Ого, говорят бессарабцы. Носы приподнимаются, и с этого момента все они начинают чувствовать себя жителями центра мира, хотя никаких к тому оснований у них нет. Если бы румыны и русские тогда знали, к чему приведет их эта иррациональная борьба за этот никому не нужный клочок земли, они бы туда и носу не сунули, говорит по секрету писателю Лоринкову в 1998 году румынский историк Георгий Пештерян, который прочитал эту фразу в дневниках маршала Антонеску, расстрелявшего триста тысяч евреев Бессарабии, а среди них и тысячу тех дураков, что вернулись сюда из Латинской Америки. Из огня да в полымя.

      Карточный домик осыпается через каких-то несколько лет, а сейчас дамы в Благородном собрании – его в 1965 году перестроят в кинотеатр – кружатся и краснеют. Деньги собирают. Как смешно. Скоро колесо начнет вращаться так быстро… Руководители города станут меняться не реже, чем любовницы сластолюбца, все будет рушиться, вертеться, не будет ничего постоянного, и Бессарабия с удивлением обнаружит, что тихое болото, в котором она мирно дремала последние триста лет, находится в жерле неостывшего вулкана. Ее хотят все! Соседская Румыния предъявляет претензии на Бессарабию как часть большого Румынского королевства; украинские власти недвусмысленно заявляют о притязаниях на Измаил, Хотин и Буковину. Бессарабия просыпается. Созывают первое Великое Национальное собрание, – именно такое название придумывают для своего первого парламента бессарабцы, в которых просыпается вкус ко всему громкому и пафосному, – и набирают сто одного депутата.

      Все они, как один, во фраках, воротничках и цилиндрах, глядят на посетителей молдавского парламента с большой черно-белой фотографии – отцы-основатели независимой Бессарабии. Глядят строго. Словно черные вороны, сидящие на пружинящей от хвои земле в парке напротив его дома, – думает писатель Лоринков, заглянувший сюда в 2009 году, в апреле, – после того, как парламент и президентский дворец разгромлены митингующими, которые протестуют против результатов парламентских выборов. Выборы подтасованы! Утверждая это, несколько тысяч молодых людей, которых все будут считать провокаторами – от оппозиции, по мнению властей, и от властей, по мнению оппозиции, – разгромят несколько зданий в центре города, и двое суток в Кишиневе не будет никакой власти. Ему не привыкать.

      Писателю Лоринкову звонят из московского либерального издания и, задыхаясь от срочности, что не производит на него, ветерана СМИ, никакого впечатления, просят написать что-то