Но Вова уверенно шагал к отдалённой поляне, где было сыро и темно. Там, подтянув под себя колени, сидел маленький угрюмый цирус. Он смешивал очень много воды с большим количеством льда. А затем погружался в мысли и думал о чём-то своём. В итоге получалось не облако, а грозовая туча.
– Что с тобой? – поинтересовался Вова.
– Меня никто не любит, потому что я дождевой цирус. Я умею делать только дождь. – Угрюмо пробубнил малыш и снова создал грозовую тучку.
– Как это тебя никто не любит? – удивился Вова. – Я очень люблю, ведь так здорово шлепать по лужам и бросать камешки в воду. А запускать кораблики после сильного дождя? У нас все ребята так делают в садике.
Малыш цирус заинтересовался и посмотрел на Вову.
– А как же растения? Деревья и цветы? Ведь если тебя не будет, они все засохнут и погибнут. Ты даёшь им воду, необходимую для роста. – Продолжал Вова.
– А ещё животные, они погибли от жары и жажды, если бы ты не делал дождевые тучи. Но всё-таки ты иногда делай перерыв, чтоб земля совсем не промокла и не раскисла. – Подмигнул мальчик Вова полупрозрачному цирусу.
А тот больше не хмурился и не плакал. Он смешал свои ингредиенты, и впервые за долгое время облако получилось светлым и легким.
Мама и Вова вышли из замка и увидели, как два белых облака, невероятно похожих на дельфинов, спустились к земле и приглашали их отправиться в путешествие. Мама и сын забрались каждый на спину своему дельфину и поднялись в небо, счастливые и беззаботные!
Мама и Вова спали на одной кровати. Похоже, они видели один и тот же сон. И только чай, остывший и уже никому не нужный, стоял на кухонном столе.
Мальчик, который умел делиться любовью
Моё волшебство, мою магию, мой дар отобрали у меня в четыре года. В этом нет ничего странного. Возможности слабых получают сильные мира сего. Или богатые.
В нашем Хинтерлэнде, да и в любом другом, помимо Центра Жизни, никто не умеет любить. Среди тех, кого я знаю, нет ни одного взрослого, кто испытывает это чувство. Тебя либо преследуют и отбирают любовь насильно, либо ты сам торопишься в Центр Жизни, чтобы обменять её на хлеб или лекарство.
Когда мне было четыре года
, отец сильно заболел, и родители приняли решение. Меня отвели в центр города, к огромному белому зданию. Я тогда любила белый цвет, цвет чистоты, невинности, честности… На лифте мы поднялись почти до неба, оно расстилалось передо мной так близко, что можно было достать рукой. Помню свой восторг