Граффити. Людмила Ртищева

тёмно-синий пуховик.

      Если бы кто-нибудь спросил её, почему почти вся одежда на ней синего цвета, скорее всего, она не знала бы, что ответить. Потому что вообще об этом не думала. Как и большинство пацанов, она не слишком задумывалась о своей одежде.

      По имени тоже нельзя было догадаться, что это девочка. «Валерка», – представлялась она при знакомстве. И первой протягивала руку. Валерией назвал её папа. Он так мечтал о сыне!

      Мама, наоборот, хотела девочку: чтобы платьице, и бантики, и кудряшки. С кудрявыми волосами, слава богу, не получилось. А то не было бы у девочки такой стильной пацанской стрижки!

      А вот платьица были. Целых шесть штук. Висели в шкафу. Но неизвестно, надевала она их когда-нибудь или нет. Мама, конечно, хотела бы видеть девочку в платье, но не настаивала. В этой семье никто ни на чём не настаивал. Все были самостоятельными в своём выборе. И не было у них взаимных претензий. Потому что, как говорил папа, и без этого художника может обидеть каждый.

      Да, родители девочки были художниками. Оба они закончили одно дизайнерское училище, там и познакомились. Но потом мама стала фотографом (фотохудожником, как говорила она о себе). А папа рисовал картины на автомобилях. Кажется, это называется аэрографией.

      А настоящим художником, с кистями и красками, была в семье именно девочка. Я не шучу: она была самым настоящим художником. Но об этом мало кто знал.

      Девочка могла одной линией, не отрывая карандаша от бумаги, нарисовать, например, кошку. И вот уже нарисованная кошка сидит на альбомном листке как живая. Всё, что не сделал карандаш художницы, дорисовало наше воображение. Вот так умела рисовать эта девочка.

      2. Трансформаторная будка

      В рисовании у Валерки не было явных предпочтений. Она, как говорил её папа, пока ещё была всеядной. Быстро разбиралась с новым для себя стилем, впитывала его и начинала имитировать.