От автора
Дорогой дедушка! Я хочу рассказать тебе о том, что произошло со мной и с тобой с тех пор, как ты умер…
Бел Кауфман – Шолом-Алейхему
Прадед Израиль Бондарь числился до революции «балтским мещанином», а его тесть, Янкель-Меир Елисаветский, был торговцем в Вознесенске. Их сыну и внуку – моему деду – выпала совсем другая судьба. Родившийся в селе Волощино Одесской области, Михаил Бондарь вырос в краю шахтеров и металлургов – в Енакиево. Пристрастившись к чтению, он занялся самообразованием, а позже стал филологом, но прожил жизнь как историк: преподавал историю, обществоведение и политэкономию, интересовался публицистикой, следил за прессой.
Из поколения 1922 года рождения с фронта вернулись единицы. Лейтенант Бондарь воевал сначала как командир минометного расчета, потом продолжил службу особистом. Летом 1945 г. в Берлине ему довелось повстречаться с Герхартом Гауптманом – драматургом, романистом, нобелевским лауреатом. Бойцы привезли голодавшему писателю продуктовый паëк, и благородное достоинство, с которым он держался, дед помнил всю жизнь.
Окончив Харьковский университет, Михаил Бондарь был назначен директором школы в райцентре. Затем он работал цензором, сотрудником типографии, учителем, завучем, преподавателем техникума. Обладая кругозором ученого и страстью библиофила, дед остался «старым учителем», чтобы, по его словам, «нести что-то людям». Покончив с прочим, он занялся главным делом своей жизни – воспитанием внука. Но до общения с ним мне надо было еще дорасти: дед предлагал партнерство, а не покровительство.
«Ты будешь работать над словом!» – предсказывал он, когда я стал студентом харьковского филфака. О перспективах занятий на стыке наук я впервые услышал от деда еще школьником. А в конце 90-х, когда его уже не стало, навыки лингвиста и литературоведа пригодились при встрече с иудаикой. Так я попал в небольшой отряд славистов, исследующих славяно-еврейские культурные контакты – от древнерусской книжности до современной литературы. Продолжающиеся второе тысячелетие, эти контакты стали главной темой книги.
Повести о Соломоне: древнерусский мидраш1
Профессорам Аркадию Ковельману и Александру Кулику – научным руководителям магистерской работы
Повести о Соломоне относятся к текстам еврейско-славянской книжности, известным в науке с середины XIX в. и остающимся предметом актуальных занятий источниковедов и текстологов, как славистов, так и гебраистов2. Эти тексты обязаны своим происхождением ученой прослойке книжников. В течение нескольких веков древнерусская и еврейская культуры тесно взаимодействовали в восточноевропейском ареале их бытования: киевском (в землях Киевской Руси, в XI—XII вв.), галицко-волынском (XII—XIII вв.) и литовско-белорусско-украинском (XV—XVI вв.). С одной стороны, это были непосредственные этнокультурные контакты, отразившиеся в фольклорных текстах и народных обрядах, с другой – опосредованные, вызванные полемикой с иудаизмом, взаимным интересом интеллектуалов, влиянием еврейской литературы на восточнославянские.
Считается, что евреи в Восточной Европе были посредниками между Византией, арабским миром и Древней Русью, независимо от конфессии и идеологии вместе с христианскими учеными участвовали в книжном деле, когда сложились условия для этого3. В результате древнерусская письменность обогатилась рядом переводов с древнееврейского. Моше Таубе, глава иерусалимской школы иудеославики, предлагает следующую классификацию переводов: ранние (киевской и галицко-волынской эпохи): фрагменты Книги Иосиппон в составе Повести временных лет, Еллинского и Римского летописца 2-й редакции, Академического Хронографа; рассказы из мидрашей о Моисеее и Соломоне; поздние (выполненные на восточнославянских землях Великого княжества Литовского): библейские книги из Виленского кодекса, научные сочинения, такие как Шестокрыл, трактат О сфере (Космография), Намерения философов Аль-Газали, Логические термины Маймонида, Тайная Тайных Псевдо-Аристотеля4.
Другая школа иудеославики, петербургская, в лице Анатолия Алексеева утверждает, что с еврейского оригинала была переведена и библейская Книга Есфирь в ее ранней, «киевской» редакции, и Песнь Песней по единственной рукописи XVI в. из Музейного собрания Российской государственной библиотеки5. Между двумя школами продолжается дискуссия по поводу происхождения Книги Есфирь6, а также времени появления на Руси фрагментов Иосиппона, предполагаемых авторов и адресатов переводов.
Также не следует забывать о Псалтыри Феодора7, занимающей промежуточное положение между ранними и поздними переводами, и о еврейских глоссах на полях восточнославянских рукописей Пятикнижия – следах «деятельности переводческого кружка, который во второй половине