– Что? – удивленно моргнул Каррас и полностью открыл резную деревянную дверь. – Ах да! Так точно, милорд. В течение часа.
Я ухмыльнулся Валке:
– Значит, закончим разговор позже. – И чмокнул ее в щеку.
– Они знают, где меня искать, – сказала она, возвращаясь к работе.
Глава 10
Выжившие
Далеко не впервые за свою жизнь я оказался пристегнут к кровати. По крайней мере, на этот раз это была моя собственная кровать, а не холодная жесткая койка в медике. Грудь и плечо были замотаны белыми бинтами, меня лихорадило, а послеполуденное солнце ярко и весело улыбалось мне из окна, усиливая действие обезболивающих и лекарств, сгущающих кровь.
Рядом на столе лежал мой терминал, цитируя отрывки из «Теософии» Орода. Искусственный женский голос зачитывал текст без выражения и акцентов, и слова древнеперсидского философа густым облаком повисали в воздухе.
«Не это ли говорил Ахурамазда Машье и Машьяне? „Вы люди, хозяева мира, ваше совершенство проистекает из вашего служения мне! Так выполняйте мою волю! Думайте о добром, говорите добро, делайте добро и не поклоняйтесь демонам!“»
Я мало знал об Ахурамазде и лишь после прослушивания понял, что это тот самый бог огня и порядка, которому до сих пор поклонялись джаддианцы.
По словам доктора Элькана, моя операция прошла хорошо. Допросы закончились, а от императора пришло послание: мне надлежит встретиться с ним на следующей остановке в его турне, на Картее. Венанциан неохотно дал на это добро.
Мы пробыли на Нессе меньше года, и я снова должен был его покинуть, не успев вновь почувствовать себя как дома в поместье Маддало. Мне предстояло еще несколько месяцев восстанавливаться после операции, но и император планировал задержаться на несколько месяцев на Ибарнисе. До отправления навстречу флотилии на Картее я должен был полностью поправиться.
Плечо было обездвижено, однако я шевелил отросшими пальцами, постукивал кончиками о большой палец. По порядку: указательный, средний, безымянный, мизинец. Указательный, средний, безымянный, мизинец. Аналогично тому, как когда-то заново выросшие зубы превратили мой рот в инопланетный ландшафт, новые пальцы мешали воспринимать руку своей.
«Чья это рука?»
Вопрос был сродни старым медитативным вопросам Гибсона и звучал почти что с его интонацией, смешиваясь с цитатами Орода с терминала.
«…лишь тогда зло проникло в сердца людей, и разум их помутился. Машья и Машьяна объявили, что вода и земля, растения и животные, солнце, луна и звезды были созданы злом…»
«Чья это рука?»
Голос Гибсона. Голос принца Филиппа Бурбона.
Удивительно, что после его смерти я стал сильнее ощущать его присутствие. А может, вовсе не удивительно. Мертвых друзей и близких у меня было гораздо больше, чем живых, – так бывает с каждым по прошествии времени. Когда мы стареем и приближаемся к вечности, мертвые становятся нашими спутниками. Они живут в нас, независимо от того, существует жизнь после смерти или нет.
Быть может, поэтому нам порой видятся