Ещё одно достоинство романа – это познавательный момент в изучении истории России. Всё, что происходило тогда, всё что скрывалось и умалчивалось при тоталитарном режиме, раскрывается на страницах романа с убедительной художественной силой и подтверждение тому, как глубоко переживают герои. Вот хотя бы Екатерина Зябликова, за незаконно репрессированного брата Егора Мартунина не перестаёт печалиться, правда, о его судьбе проникновенно рассказано в предыдущем романе «Пущенные по миру».
Её муж, Фёдор Савельевич, приезжает на родину, чтобы продать избу. Но пожив в родной деревне, он убеждается, что в своё время поспешил покинуть родовые корни. Земляки выстояли голод, и они как-нибудь тоже перемогли бы трудную пору, но вербовщик, посуливший молочные реки и кисельные берега, сумел увлечь за собой на юг, где якобы их ждало много свободной земли. И не только семья Зябликовых поддалась соблазнам вербовщика, ему поверили сотни людей. Никакого земельного изобилия, конечно, не было и там, просто в степи переселенцы были вынуждены построить посёлок. На Дон уезжали не только от голода, но и от преследования властей, раскулачивания и самораскулачивания. Это семьи Староумовых, Полосухиных, Жерновых, Пироговых, Путилиных. Глаукиных и многих-многих других, которые бежали на Дон, и в другие глухие таёжные места от угрозы высылки.
Для понимания главной идеи романа также много говорят читателю сны старого мудрого человека Романа Захаровича Климова, который был неравнодушен к тому, что происходило вокруг в то сложное и жестокое время.
Удивительная сила духа людей, которые ещё способны шутить в непростой ситуации, добровольно отправивщихся в изгнание, чтобы не быть сосланными в Сибирь и на Соловки. Автор так мастерски строит образы героев и выстраивает их действия, что читатель сочувствует даже тем, кто занимается кражей зерна из колхоза, несмотря на все строгости закона. Автор так ярко воссоздаёт атмосферу того времени, что прекрасно понимаешь, что их заставило пойти на воровство та обида и то недовольство на советскую власть, которая своими директивами и постановлениями ужесточала наказания за самую ничтожную кражу зерна. Но люди, несмотря ни на что, сознательно были вынуждены идти на нарушение заповедей Христа…
Автор очень живописно описывает любовные отношения молодых людей, их ухаживания, строит конфликты, любовные сцены. Их стремление к нормальным человеческим условиям, вызывает только сочувствие и сострадание. А какие тогда звучали бойкие и задорные частушки даже в самые тяжёлые дни, когда голод кружил над крышами переселенцев, словно чёрными птицами. Все эти трагические реалии позволили создать автору правдивые картины того времени. Всё так живо описано, что происходящее со страниц видится как на экране кино. Вот хотя бы такая сцена: «…В этот момент снова беспечно и заливисто заиграла гармошка, призыв которой к веселью и танцам, песням и частушкам был таким настырным, что Зина начала на месте притопывать каблучками туфель, при этом строя Давыду глазки. И откуда-то сбоку зазвенел задорный девичий напев: «Хороши, ой, да хороши, у милого глазёнки! А его сердце трепещет по моей сестрёнке!..
Зина, разумеется, узнала, кому принадлежал этот озорно как бы взвивавшийся ввысь и плавно опадавший припевками голос, и она быстро оглянулась и сквозь разгоревшееся, высоко взметнувшееся пламя костра увидела направленный на неё весёлый взор сестры Капы…». И дальнейшее повествование так увлекает, что очень проникновенно и живо ощущается дыхание той далёкой эпохи, которая воспринимается читателем естественно и просто, так как изображена уверенной рукой мастера, и удерживает до конца внимание читателя, что нынче встречается нечасто у авторов даже современной серьёзной прозы. Владыкин увлекает читателя писихологически точным и правдивым изображением массовых, бытовых и семейных сцен…
При чтении романа невольно приходят такие мысли. Все ли теперешниесельские из молодёжи (не говоря о городских) умеют выполнять домашнюю работу: заквасить тесто для выпечки хлеба, полоть в огороде любую культуру, доить корову, уметь кроить и шить? Автор правдиво описывает то, как складывались отношения к тем детям, чьи родители считались врагами народа, несмотря на то что многие были осуждены по ложным обвинениям.
Одну